Нужный момент настал.

Я покачала головой и придвинулась ближе, мягко закрыв ладонью его рот. Коннар потрясённо умолк. В чёрных глазах мелькнула непривычная для него растерянность.

— Ни слова больше, капитан, — прошептала я, и, отняв руку, прильнула к его губам.

Время остановилось.

Шумно выдохнув, северянин ответил на поцелуй — сначала с недоверием, но потом оно переросло в стремительно крепнущую жадность. Так путник, затерянный в пустыне, приникает к случайно обнаруженному источнику.

Спустя удар сердца я почувствовала руки Коннара на своих плечах. Не прерывая поцелуя, наёмник решительно толкнул меня назад, навис сверху, скользнув ладонью вверх по талии и мягко сжав грудь, нетерпеливо рванул шнуровку на платье и… Бессильно опустился вниз, придавив меня тяжестью своего тела.

Выждав несколько ударов сердца для верности, я осторожно выбралась и поднялась с кровати.

— Прости, капитан, — тихо произнесла я, глядя на неподвижное тело Коннара. Северянин лежал ничком, повернув голову набок. Его глаза были плотно закрыты, а из груди вырывалось размеренное хриплое дыхание.

Настой из листьев бурой гвельды(196), купленный этим же утром у местного знахаря, меня не подвёл.

Зачем я это сделала? Точный ответ скрывался даже от меня самой, но чутье, ещё ни разу не подводившее хозяйку, подсказывало, что я приняла единственно верное решение. Внезапное откровение северянина только подстегнуло меня.

— Прости! — повторила я, хотя прекрасно знала, что Коннар меня не слышит. — Ты оказался не таким уж плохим человеком, как мне казалось поначалу. Я прощаю тебя. Спасибо за всё, что ты сделал для меня, но здесь, в Бёрке, наши пути расходятся. Дальше я пойду одна.

Я затянула шнуровку на платье, подхватила сумку с Камнем и, немного подумав, накинула на плечи куртку Кристиана: ночь обещала быть прохладной.

Взявшись за ручку двери, я обернулась и взглянула на северянина.

В последний раз.

— Прощай. Может быть, я и похожа на твою мать, но не желаю той участи, что досталась ей!

Дверь неслышно закрылась за спиной.

***

— Не боитесь отправляться на ночь глядя, госпожа? — спросил хозяин постоялого двора. Я отрицательно покачала головой и вручила ему три золотых дория.

— Меня ничем не испугаешь. Это плата за наши комнаты и небольшое вознаграждение сверху.

Мужчина уставился на монеты и недоверчиво протянул: