После битвы в джерхольмской гавани маленький купец подошел к Казу, чтобы предупредить, что его нельзя использовать в качестве рычага против отца. Лицо Уайлена залилось краской, и он с трудом рассказал о своем «недуге». Каз только пожал плечами. Некоторые рождались поэтами. Другие – фермерами. Третьи – богатыми купцами. Уайлен мог идеально нарисовать здание в разрезе. Он сделал сверло, которое резало стекло гришей, из куска ворот и осколков драгоценных камней. Ну и что, если он не умеет читать?

Бреккер думал, что мальчик возмутится и откажется от идеи получить внешность Кювея. Столь экстремальная трансформация без помощи парема была не по силам ни одному гришу.

– Возможно, это навсегда, – предупредил его Каз.

Уайлену было плевать.

– Мне нужно знать. Я хочу наконец-то выяснить, что отец думает обо мне на самом деле.

Теперь он знал.

Ван Эк продолжал пялиться на Уайлена, пытаясь найти хоть какой-нибудь намек на черты своего сына.

– Не может быть.

Уайлен встал рядом с Казом.

– Может, тебе стоит помолиться Гезену, чтобы он ниспослал тебе понимание, отец.

Парень был немного выше Кювея, его лицо – круглее. Но Каз видел их, стоящих плечом к плечу, и сходство было невероятным. Работа Нины, которую она сделала на корабле до того, как силы начали убывать, была почти безупречной.

Лицо Ван Эка исказилось от ярости.

– Ничтожество! – зашипел он на сына. – Я знал, что ты дурак, но что ты окажешься предателем?

– Дурак ждал бы смерти на корабле. Что же касается «предателя», то за последние пару минут ты называл меня и похуже.

– Только представьте, – сказал Каз. – Что, если настоящий Кювей Юл-Бо находился на корабле, который вы превратили в зубочистки?

Голос Ван Эка оставался спокойным, но его шея покраснела от злобы.

– Где Кювей Юл-Бо?

– Позвольте нам безопасно покинуть остров с нашими деньгами, и я с радостью расскажу вам.

– Тебе не выбраться отсюда, Бреккер. Твоей маленькой команде не по силам тягаться с моими гришами.