Славка покраснел. И вперед Димки вылетел из комнаты.

Старательно прикрыв кухонную дверь, они слегка пошипели друг на друга в воспитательных целях.

— Мое дело, конечно, сторона, — сообщил Дмитрий наконец. — Только знаешь, братец, если она по ночам будет летать невесть где и возвращаться насквозь мокрая, то проживет у нас до морковкина заговенья. Если от воспаления легких не помрет.

Славка только головой мотнул. Во-первых, у него молоко убегало. А во-вторых, знал он, что Димочка врет. То есть заливает. То есть лапшу на уши вешает. Славка его с рождения знал со всеми его закидонами. И без разницы было, что Дмитрий стоял спиной, упираясь лбом в стекло. Потому что даже эта спина светила и сияла. И Славка понимал, что Димка Карне рад. Очень.

В кухне повисло молчание.

— Да, кстати, — сказал Дмитрий не своим голосом, — я тут горчичники достал. Через ту Томочку, мм…

Славка сел на табурет. Очевидно, предстоял очередной сеанс войны с Димкиными воздыхательницами. На тему: «Нет, одобрить такие уши определенно невозможно!»

— Так ты это… — продолжил Дмитрий.

Славка понял и порадовался, что сидит.

— Я не умею.

— Я тоже. — Дмитрий сверкнул глазами из-под насупленных бровей и скрестил руки на груди. Короче, самоустранился.

Славка привычно провел мыском по половице.

— Дим, а?

— Надо.

Под зловещим взглядом Дмитрия блюдечко вырвалось у Славки и разбилось, горячей водой укусив колени. Карна обернулась, приподнявшись на локте.

— Нет, нет, — заторопился он, собирая осколки. — Я так… выскользнуло.

Он врал и знал, что и Карна, и Дмитрий это чувствуют, но ведь…

— Баклан, — сказал Дмитрий, отбирая у Славки новую порцию горячей воды. — Иди уж.

Помог Карне поднять рубашку и наткнулся рукой на шрамы…