— В чем дело?

— Переход к другому способу получения знаний об окружающем мире неизбежен, если человечество хочет выжить. Лучше поздно, чем никогда. А теперь, позвольте, я положу руку на ваш лоб. За мной идут, и, чтобы я мог вернуться и стать настоящим Щасвирнусом, мне понадобится ваша помощь.

— Кто идет, зачем?

— Сейчас меня будут убивать, но, если вы мне поможете, я вернусь. Не сюда и не сейчас, но… Вы готовы мне помочь?

— Готов. Хотя я могу только веками шевелить. Ну разве что еще заорать благим матом. — Я сразу поверил ему, затопленный валом обрушившихся на меня чувств: отчаяния, ужаса, надежды, которые невозможно было передать словами — только телепатировать.

— Ни слова, ни звука, иначе тут начнется настоящая бойня. Постарайтесь ни о чем не думать. Или нет, представьте, что ваша голова — ларец, наполненный драгоценными камнями, в котором еще достаточно места для одной маленькой побрякушки.

Ладонь лиловолицего легла мне на лоб, и я даже сквозь бинты ощутил ее прохладу и тяжесть. Потом представил короб, заполненный искрящимися каменьями, и меня ослепила яростная вспышка света.

— Ну, вот и все. А теперь лежите тихо и не издавайте ни звука, что бы ни произошло. Закройте глаза, блеск их может привлечь внимание, и тогда мы пропадем оба.

Щасвирнус убрал руку с моего лба, и я закрыл глаза, теряясь в догадках, действительно ли это со мной происходит, или сестра всадила мне слишком большую дозу лекарства.

— Если все кончится благополучно, за мной придут. А вы на досуге подумайте о том, что мир полон тайн, загадок и чудес. Жизнь — хорошая штука и транжирить ее, разливая паленку в подвале, — непозволительная роскошь. Вы же художник, вы можете…

Послышался тихий треск, я невольно раскрыл глаза и увидел стремительно удаляющуюся по коридору фигуру. Еще две фигуры в нескладно сидящих белых халатах пронеслись мимо моей кровати, и кто-то отчаянно вскрикнул в дальнем конце коридора.

Превозмогая боль, я приподнялся на локте и увидел, что лицо странно запрокинувшего голову Щасвирнуса стало темно-фиолетовым, а пятна на нем почернели. Пальцы безжизненно свесившейся с кровати руки были скрючены, словно их свела судорога, и, тупо глядя на них, я понял, что он мертв, хотя в одеяле его не было дыр и оно не было залито кровью…

3

Мужики привязали Смеяну к Змиеву дубу, стоящему на вершине Змиева холма, за локти. Не сильно, поскольку жалели предназначенную Огнедышащему Змию девицу, но все же так, чтоб сбежать не могла. Если бы девка сдуру развязалась и пустилась в бега, так и сама бы сгинула в непролазных Гиблых лесах — в селение-то ей путь был заказан, — и родичей своих подвела под Змиев гнев.