Внезапно в разговор вмешался Эверар, юный вампир из Италии.

– Но это существо внутри тебя попритихло? Он умолк?

Не знаю уж почему, но все собравшиеся встрепенулись, забеспокоились. Наверняка каждый из них задавал себе этот вопрос, уж как иначе-то.

– Да, Амель утих, – подтвердил я. – Амель доволен и спокоен.

– А может, он сейчас попросту где-то еще, – заметила моя мать.

– Вот-вот, – согласился Эверар, – и снова готовит нам какие-нибудь чудовищные неприятности.

– Нет, – покачал головой я.

– Но почему? – подивился Рошаманд. – Почему он доволен и спокоен?

Он задал свой вопрос очень искренне, а в лице его я впервые различил отблеск неподдельной боли.

Прежде, чем ответить, я немного подумал.

– Потому что теперь он видит и слышит отчетливей, чем прежде. А он так давно об этом мечтал. Видеть, слышать и познавать мир, физический мир, наш мир. И он наблюдает, учится, познает новое, как никогда прежде.

– Но, – подала голос Зенобия, подруга Грегори, – уж верно, он видел и слышал, когда находился в теле Акаши, еще до Мекаре.

– Нет, – возразил я. – Не видел и не слышал. В те времена он еще не умел этого.

Пауза.

Находящиеся в комнате великие умы осознают сказанное.

Амель во мне издал тихий выразительный смешок, без тени насмешки, зато исполненный чуда, на какое я и надеяться не смел.

Я поднял руку, призывая аудиторию к терпению.

Очень хотелось спать. Утро уже подкрадывалось к самым младшим из нас коварными обжигающими пальцами. Скоро подкрадется и ко мне.

– Роуз и Виктор, – произнес я. – Грядущий день станет последним днем на земле, когда вы можете видеть солнце, когда оно еще друг вам. – Горло у меня вдруг сжалось. Я сглотнул, стараясь говорить ровно. – Проведите же этот день по своему усмотрению, но будьте мудры и осмотрительны, и возвращайтесь к нам на закате… подтвердить свое решение.

Мой сын так и сиял. Роуз рядом с ним оглядывалась в безмолвном изумлении. Я улыбнулся, поднес пальцы к губам и послал детям ласковый воздушный поцелуй.