Куллен, казалось, поперхнулся, но когда Мерик посмотрел на него, то увидел, что тот просто смеется – хоть и со свистом.

– Это не… ваш семейный нрав, ты, болвана кусок. Это твоя магия отзывается… на женщину, как и задумал бог. Что, черт побери, ты думаешь, происходит с моим колдовством, когда мы с Райброй…

– Даже знать не хочу! – Мерик выставил руки перед собой. – Правда, даже знать не хочу!

– Ладно, ладно. – Отрывистый смех Куллена утих, но ухмылка на губах осталась. – Только пообещай мне, что хотя бы подумаешь о том, чтобы покувыркаться в постели. Ты так напряжен… – Он глотнул воздуха. – Смотрю на тебя, и у меня легкие сжимаются.

Мерик издал гортанный звук и разгладил рубашку.

– У меня куча причин сейчас быть напряженным, и кувыркаться с доньей в постели я не буду. Особенно с доньей. – Он посмотрел на Куллена исподлобья. – Которая обручена с будущим императором Карторры.

– Позволь напомнить тебе, – прохрипел Куллен, подняв палец, – что я кувыркался в постели с пуристкой, которая пыталась отравить меня. И посмотри на нас сейчас: Нити сердца. Безусловно, эти разногласия хуже… ваших.

Мерику захотелось удавить брата. Он сюда пришел поговорить о совсем другом, и ему не хотелось расставаться с Кулленом на такой ноте.

Так что Мерик заставил себя кивнуть и попытался улыбнуться.

– Передавай твоей маме мои наилучшие пожелания, а если я тебе понадоблюсь, ударь в ветряной барабан. Большую часть пути в Лейну мы будем держаться побережья.

– Да. – Куллен положил руку на грудь и устало кивнул. – Тихих гаваней, Мерик.

– Тихих гаваней, – ответил тот и вышел из каюты. Оказавшись на палубе, он крикнул Райбре, чтобы та привела пленниц, – он убедился, что назвал их пленницами. Не заложницами, не пассажирами, а пленницами.

Он также убедился, что похоронил каждое слово из разговора с Кулленом глубоко внутри. Он боялся, что иначе вспыхнет ярость, вырвутся ветра, и придется осознать, что эта дурацкая идея Куллена…

Может оказаться правдой.

Но слова Куллена было легко игнорировать, так же, как и донью. Он не будет смотреть на Сафию, не будет говорить с ней. Потом, когда Мерик достигнет Лейны, он оставит ее там и никогда, никогда больше не увидит.

* * *

Ноэль шла позади Сафи, а та – за Ивреной. Впереди шагала Райбра – через темный трюм к лестнице. Двое матросов бросили на Ноэль свирепые взгляды. Они что-то бормотали про себя, Нити дрожали от неприязни.

Сафи, в своей привычной манере, пристально посмотрела на матросов и медленно провела пальцем по шее.

Нити вспыхнули серым страхом, рты захлопнулись.

Ноэль сжала зубы, посмотрев на Иврену, стараясь понять, заметила ли она. Монахиня не заметила, но все равно Ноэль была вынуждена в тысячный раз попросить Сафи не выказывать агрессию. Она знала, что Сафи не хотела ничего плохого, но ее угрозы только привлекали внимание к инакости Ноэль. Напоминали Ноэль о том, что ей так хорошо удавалось игнорировать: взгляды, проклятия и серые Нити. Только когда Нити темнели до стального насилия или белой ненависти, тогда о них стоило волноваться.