Наверняка хитрость.

В кронах зашумел ветер, и Эдуан вздрогнул: порыв принес запах чьей-то крови. Очень знакомый запах. Прозрачные озера, белоснежные зимы…

Эдуан схватился за меч и принялся всматриваться в лес, чтобы различить источник, и одновременно силился вспомнить, откуда этот запах ему знаком. А когда вспомнил, то отшатнулся от неожиданности. Он столкнулся с этим запахом впервые у южной верфи Веньязы. Рядом с лавкой ведуна Голосов…

Значит, кто-то тогда подслушал, как он отправлял сообщение отцу, и теперь похитил Леопольда.

Глава 33

Глава 33

Мерик не предполагал, что езда верхом может быть одновременно таким приятным и таким унылым занятием.

Вечернее солнце, просачиваясь сквозь сухие ветви, пятнами лежало на пыльной тропинке. Всего тридцать лье к востоку от Божьего дара – и пейзаж опять стал мертвым, а тишина стояла как на кладбище. Был слышен только перестук копыт и голоса Иврены и Ноэль, которые ехали следом.

Йорис дал Мерику лучших коней, каких сумел найти, и нагрузил их провизией, водой, вещами для ночлега. Он также вручил Мерику Око стража – заколдованный кристалл, который ярко загорался, если замечал поблизости опасность. Не нужно было оставлять кого-то на дежурстве, пока остальные спят.

Мерик уже давно мечтал о возможности выспаться.

Порыв ветра донес запах соленой воды. Яданси было не разглядеть из леса, но присутствие моря ощущалось на протяжении всего пути.

Прохладный воздух, впрочем, не приносил облегчения. Не из-за жары, а потому что в одном седле с Мериком сидела Сафия.

Вынужденная близость оправдывала прикосновения к ее телу, позволяла приобнять ее, чтобы держать поводья, временами прислоняться к ней и чувствовать, как она в эти моменты замирает. В то же время у принца ужасно затекли ноги, и он опасался, что когда придет время остановиться и разбить лагерь, походка у него будет, как у Хермина.

И все же неудобство было последним, что его волновало. Каждый шаг лошади подталкивал его все ближе к Сафи, заставлял прижиматься животом к ее пояснице, бедрами и икрами – к ее ногам и, как Мерик ни старался думать о Божьем даре и оказанной ему там теплой встрече, ум настойчиво занимали совсем другие мысли.

О форме ее ног. Об изгибе, где шея переходила в плечо.

После разговора в поселке, когда он узнал, что Сафия не знала заранее о помолвке и что она не намерена выходить за Леопольда, Мерик перестал сопротивляться влечению. В конце концов, зачем притворяться, что его нет? Куллен был прав: сопротивление в лишь отбирает силы, но ты все равно в проигрыше.

Однако, прежде чем прекратить спорить с сердцем, Мерик должен был убедиться, что Сафия разделяет его чувства. И он убедился в каюте капитана. Всего несколько взглядов, несколько слов, потайной жар за напускной легкостью речи и движений – и ему больше не требовалось доказательств. Но даже тогда он колебался, не смог сразу отдаться этому притяжению. Нужно было последнее испытание, что-то внезапное, скорее подтверждение, нежели новое признание – если бы она отстранилась или отвела взгляд, когда Мерик смотрел ей в глаза, он бы понял, что неверно истолковал ситуацию.