Всё-таки как же трудно оказалось произнести это страшное и позорное слово, словно вечное и несмываемое клеймо на себе ставить.

— Это было жестоко? — участливо спросил собеседник.

— Да, — кивнула она.

— Значит, память к тебе понемножку возвращается, — попытался ободрить её Отшельник.

— Только воспоминания почему-то не очень радостные, — печально улыбнулась девушка.

— Время лечит любые раны, — уверенно заявил старик.

Он собирался ещё что-то сказать, но к костру опять пришёл Глухой Гром с большой корзиной.

— Вот возьми. Здесь одеяло, платье моей жены, вяленое мясо и ещё кое-какие мелочи, которые собрала моя мать.

Фрея с трудом сдержалась, чтобы не сморщиться как от зубной боли. Вот только подарков от Кудрявой Лисы ей не хватало. Наверняка, какой-нибудь гадости напихала.

— Она тоже не верит, что ты убила Упрямую Веточку.

На этот счёт девушка сильно сомневалась, но решила промолчать. Как ни как, Глухой Гром — единственный из аратачей, кто не бросил её в беде.

Посидев ещё немного, молодой охотник ушёл.

Фрея сняла плетёную крышку с корзины. Сверху действительно оказалось большое одеяло из мягких пушистых шкур. Расстелив его у костра, девушка спросила:

— У тебя есть нитки, Отшельник?

— Что? — удивился старик, уже успевший задремать. — Нитки? Зачем они тебе?

— Хочу кое-что сшить, — объяснила она. Ну, в самом деле, не бросать же выкройки любимых джинсиков?

— Найдутся, — зевнул заморец.

Выслушав просьбу бывшей названной дочери, Расторопная Белка нырнула в вигвам и быстро вернулась со свёртком кож.

Всхлипывая и вытирая слезившиеся глаза, старушка с удивительным проворством обняла Фрею за плечи, на миг прижав к её груди.

— Прости нас, оленёнок.