Добравшись до складки, англичанин долго рассматривал горы и делал фотографии. Затем молча сидел, всматриваясь в нечеткость входа, похожую на туман. Складка не допускала к себе внимания, толкала взгляд прочь, в сторону или вверх. Йен моргал, встряхивал головой и снова смотрел. Его глаза, близко посаженные на длинноватом лице, блестели хищным азартом. И он — Черна не сомневалась — прекрасно смог разобрать, до какой степени правдива история и сколько в ней недосказанности.

— У нас фамильная особенность, — прикрыв веки, отметил Йен. — Вот видишь: глаза посажены близко. Мы из-за такой печальной природной ошибки дурно видим перспективу... Весьма дурно.

— Могу провести на ту сторону. Но я не знаю, кто там и где... там.

— На карте "там" имеется Британия?

— Складка в пределах мира. Я бы оценила её, как локальную. День пути, два, три. Не более.

— Женщинам порой удается похитить у меня время, и весьма ценное, — улыбнулся Йен. — Но покуда ни одна не предлагала его вернуть. Три дня. Чертовски мило с твоей стороны. Я готов, пусть это и неразумно.

Умные люди всегда завораживали Черну, если они не любовались собою и не возводили собственные догмы и воззрения в абсолют, оставаясь открытыми новому — то есть достаточно смелыми и по-своему стоящими на стене... Йен прошел по тропе, сохраняя на длинном породистом лице выражение светской скуки.

— Пробрало, — веско приговорила Черна, изучая город, возникший из тумана за складкой.

— Париж впечатляет, — тоном заправского проводника сообщил Йен, удалив с лица следы изумления. — Если я верно ориентируюсь, примерно там плясала цыганка Эсмеральда, а горбун наблюдал. Всегда найдется глазастый горбун, не так ли?

— И что не так?

Йен отвернулся от Парижа и демонстративно изучил спутницу с головы до ног, уделив особое внимание деревянному копьецу.

— Ты почти создала интересный выбор для герра Гиммлера: между Вагнером и фюрером, — отметил Йен. — Валькирия, чей лик запечатлен в душе его...

— Где?

— Душу он, конечно, удалил оперативным путем, на свободное место встроил фотокамеру немецкого производства, — серьезно сообщил Йен.

— И почем у вас души?

— Дешевле некоторых камер. Но я не приценялся, я на секретной службе его величества. Полное обеспечение новейшим оборудованием. Полное. Копья, и те со встроенным флюгером. — Йен поднял руку и повел ладонью, изображая флюгер. Указал на север и как-то сразу стал серьезен. — Невозможно поверить в твой рассказ, но я обладаю живым воображением, которое позволит мне хотя бы написать достоверно лживый отчет для канцелярии. Чем я и займусь в ближайшее время. Куда ведет отсюда след, взятый тобою, о, дева с нюхом призового спаниеля и носом породистого тевтонца?