— Ну, картографы — это те, которые делают карты мозгов. Очень важные типы, только страшные скупердяи. Все очень просто: когда тебе нужны сапоги, ты идешь к сапожнику, а когда нужна карта — к картографу. У меня есть один знакомый, и живет неподалеку. Идем?

Всем идеям, сообщила мне 16Ч, присваивают имена, соответствующие тому времени, когда они возникают. Обычно имена намного длиннее, потому что время рождения идей определяется с точностью до секунды, — например, 23Ч46М12С или 13Ч32М55С и тому подобное. Но 16Ч родилась ровно в 16 часов, ни секундой раньше и ни секундой позже.

Она шла впереди, уводя меня вглубь лабиринта мозгов.

— Правда, это не очень удобно, потому что у многих из нас одинаковые имена. Ведь идеи рождаются здесь чуть ли не ежесекундно. Я лично знаю еще штук пятьдесят, которых тоже зовут 16Ч. И ни одна из них ни на что не годится, представляешь. Похоже, в это время рождаются только плохие идеи…

Слуховое отверстие. Это очень странное ощущение, когда ты через слуховое отверстие пробираешься в чужие мозги. Ты чувствуешь себя чуть ли не преступником. Надо признать, мне было не по себе, я казался себе подлецом, непрошеным гостем, тайком проникающим в дом через заднюю дверь. Ведь даже тот, у кого в мыслях нет ничего дурного, навряд ли обрадуется, если кто-то без спросу залезет к нему в мозги.

Дневной свет уже едва освещал пещеру, по которой мы шли. 16Ч бодро шагала впереди, не хуже заправского экскурсовода знакомя меня с местными достопримечательностями, попадавшимися на пути: «Обрати внимание, сейчас над головой у нас проходит височная кость». Похоже, посетители здесь были не редкость.

Правда, мне приходилось больше смотреть вниз, под ноги, так как дно пещеры было покатым и скользким от ушной серы. Вскоре путь нам преградила стена, тонкая, словно пергамент, закрывающая все пространство туннеля.

— Барабанная перепонка, — пояснила 16Ч. — Идем, я знаю, где можно пролезть.

Барабанная перепонка, вся изрешеченная дырами, походила на сыр, но большинство отверстий были совсем маленькие, размером с кулак. Тут 16Ч указала мне на просвет примерно с футбольный мяч.

— Не волнуйся, — сказала она, — не застрянешь. Она эластичная.

Идеи, наверное, тоже все эластичные, поскольку моей новой подружке не составило большого труда проскользнуть в узенькое отверстие, в то время как мне пришлось хорошенько втянуть живот, и если бы не ощутимая помощь 16Ч, то сидеть бы мне там и по сей день. Теперь мы шли по просторной пещере, где на потолке что-то шевелилось, но из-за скудного освещения я не смог разобрать, что это было.