Я, словно бумажный кораблик, заплясал на волнах из тысячи рук. Меня раскачивали, бросали из стороны в сторону. Ничего не поделаешь, таков древнейший гладиаторский ритуал. Подобное со мной проделывали нередко, но такого неистовства я все же не помнил. Они трясли меня, как тряпичную куклу, хватали за лапы. Толпа просто взбесилась, я боялся, что они в конце концов разорвут меня на части.

На каждой лапе у меня висело по парочке зельцев, они тянули в разные стороны. Я уже не сомневался, что меня четвертуют, как вдруг земля задрожала.

Сначала никто не обратил на это внимания. Землетрясения в Атлантисе случались довольно часто, тем более что это было совсем слабое, — подумаешь, погремело немного, потрясло, вокруг и так все ходило ходуном. Только грохот этот вскоре превратился в опасный клокочущий рев. Зельцы отпустили меня, я рухнул на землю.

Земля тряслась с такой силой, как еще ни разу за все время моего пребывания в Атлантисе. Все вокруг смешалось, часть стены Мегатеатра рухнула. К счастью, здание не имело крыши, иначе без жертв было бы не обойтись. А так упавшими в зал колоннами придавило только бак с кукурузой. Брызгами горячего жира накрыло парочку йети, но этим толстокожим разве что-нибудь сделается…

Громче всех вопили натифтофы и длинноногие берты. Гигантская трещина разрезала лестницу и арену, проглотив несколько сидений и часть сцены вместе с измерителем громкости аплодисментов. Ослепительная синяя молния вырвалась оттуда и спустя мгновение исчезла в темном ночном небе.

Потом вдруг все снова стало тихо.

Кто-то тронул меня за плечо:

— Идем, га, надо сматываться!

Это был Гемлут. По пути в гримерную, куда мы поспешили, чтобы забрать кое-какие вещи, он сообщил мне, что Смейк вне себя от ярости.

— Придется бежать из Атлантиса. Он наверняка проиграл на тебе кучу пирас.

— Знаю.

— Знаешь?!

— Да. Потом объясню. Хватаем вещи и делаем ноги. Мне нужно хотя бы переодеться, в этой мантии далеко не уйдешь.

Мы бежали по темному коридору под Мегатеатром. Факелы на стенах не горели, их, видимо, потушило обвалившейся штукатуркой или же ветром, который всегда поднимался в Атлантисе во время землетрясений.

Я толкнул дверь гримерной. Гемлут чиркнул спичкой, чтобы мне посветить. Быстро сбросив мантию, я схватил обычную свою одежду.

— Что мы теперь будем делать, га? — поинтересовался Гемлут.

— Понятия не имею.

— У нас даже нет денег, га. А у Смейка повсюду свои люди. Нет, далеко нам не уйти.