– Я рассказал эту историю, моя любимая, – неожиданно сказал он, – потому что она очень напоминает нашу.

– Что ты говоришь? – воскликнула Ицануэлла в недоумении.

– Да, отчасти. Наша любовь тоже началась в Железном городе. Когда я был молод, я тоже жил там, а потом, переехав в другой город, стал совершенно другим человеком. Но на этом все совпадения и кончаются. У нашей истории счастливый конец.

Ужаска вопрошающе посмотрела на Эхо и пожала плечами. Она не имела представления, о чем говорил Айспин.

Мастер остановился у большой двери. Ее рама была сделана из шлифованной стали, а обе створки – из толстого железа. Она выглядела как вход в сокровищницу.

«Или в тюрьму», – подумал Эхо.

Айспин достал из своей мантии большой ключ и открыл дверь.

– Вот они! – сказал он торжественно. – Твои покои. Я надеюсь, мое сокровище, тебе здесь будет удобно.

Айспин толкнул створку двери и вошел. Эхо и Ицануэлла последовали за ним.

Эхо был поражен. Такой комнаты не было нигде больше в замке. Она вся была из металла. Стены, потолок и пол – из ржавого железа, мебель – из блестящей стали с медными накладками. Большая кровать была сделана из латуни. В комнате не было окон, а яркий свет падал от болевых свечей. На стенах висели картины в серебряных и золотых рамках, видимо, написанные самим Айспином. На них были изображены мрачные городские пейзажи Железного города. Фабричные дымовые трубы в тумане, ржавые машины на фоне дождя, сцепленные между собой зубчатые колеса размером с жерновой камень. Даже розы в вазе были из железа.

– Ты должна чувствовать себя как дома, – сказал, улыбаясь, мастер ужасок. – Добро пожаловать в твой новый дом, Флория!

«ФЛОРИЯ», – подумал Эхо.

ФЛОРИЯ ФОН АЙЗЕНШТАДТ.

Перед его глазами вдруг всплыл надгробный камень на могиле его хозяйки на кладбище в Жерлянском лесу.

– Флория? – удивленно переспросила ужаска. Эхо слегка наступил ей на ногу своей лапой.

И здесь Эхо все понял. Сладкий яд любовного напитка в сочетании с действием духов из царапковой мяты ввел Айспина в заблуждение, и он решил, что наконец нашел свою возлюбленную – умершую хозяйку Эхо Флорию фон Айзенштадт. Его идеальный портрет женской красоты, который он носил в себе с юности, он спроецировал на Ицануэллу и увидел в ней любовь всей его жизни.

Ужаска правильно поняла действия Эхо и больше не задавала вопросов.

– Это… да… великолепно, – выдавила она из себя. Мастер ужасок улыбнулся.

«Сейчас все сходится», – подумал Эхо. Как говорится, любовь слепа, но в этом случае любовь безумна. Возможно, это началось, когда Эхо рассказал историю своей хозяйки, а может быть, и значительно раньше. Воспаленный мозг Айспина окончательно запутался. Он рассказывал свою сагу словами Эхо, потому что он считал их своими. Он верил, что перед ним его возлюбленная, потому что он перепутал Ицануэллу с Флорией. Когда он смотрел в зеркало, возможно, он видел в нем молодого человека, которым он когда-то был. Система времени и места, чувств и разума перевернулась в мозгу Айспина.