Несколько крабообразных творений Байю бросились исследовать новичка. Кости – бивень и трубчатая. Металл, похожий на серебро, но зазвенел не настолько чистым звоном, когда Бразен уронил свою игрушку. Камни, мерцающие совсем не так маняще, как настоящие.
Байю, нахмурившись, вперила взгляд сначала в вещицу, а затем и в Бразена.
– Давненько я тебя тут не видела. Ты же вроде бы укатил куда-то со своей новой пассией?
– Я расстался с как-там-ее-звали почти год назад.
– Наджима.
Байю покачала головой.
– Я должна была лучше воспитать тебя.
Ее бывший ученик, а ныне полноправный магистр волшебных наук, пожал плечами и ухмыльнулся.
– Нельзя так просто взять и исправить один из главных недостатков мужского характера, как бы рано ты ни начала. К тому же разве не был я всегда почтительным к тебе, моя старая добрая Наставница?
Байю почувствовала, как, помимо ее воли, приподнимается в улыбке уголок губ – но только один. Левый.
Бразен стоял позади кучи мусора, широко расставив ноги и скрестив на груди руки так, что мускулы натянули рукава его кричаще яркого парчового кафтана. Кожа редкой аристократичной бледности прекрасно сочеталась с платиново-белыми, завивающимися на концах волосами до плеч. В густые бакенбарды была вплетена тонкая медная проволока, на уровне скул мерцали капельки сапфиров. Он походил на матерого самодовольного котяру с дурной репутацией, который в очередной раз приволок домой нечто неузнаваемо погрызенное и с гордостью кладет это на колени хозяина.
– Ты хочешь сказать, что я тобой пренебрегаю?
В косом взгляде, брошенном магом на наставницу, промелькнуло что-то похожее на чувство вины.
– Напротив. Без тебя мне
Она скучала без него, но не собиралась в этом признаваться. Разве что самой себе. Последствия проявления уязвимости в родной семье Байю были столь плачевными, что она с самого детства не могла набраться храбрости для повторной попытки.
Обойдя стол, она взяла палку с крюком на конце и серебряным наконечником потыкала подергивающуюся горку костей и металла.
– Ты прав, – последовали ее слова. – Это не моя работа. Так каким образом все это касается меня?
– Я неделю смогу обходиться без соли, если ты не сменишь тон.
Бороду мага прорезала усмешка. Злиться на него было невозможно; Бразен был сыном ее лучшего друга, мага Саламандры, и она готова была прощать его шалости хотя бы ради этого. Черт возьми, простила же она ему, несмотря на боль, то, чей он сын. И Саламандре простила тоже.