По Гилирису, величайшему из царств, недосягаемому наследию, откуда его вышвырнули далеко в Мир, за тридевять земель.

Память вернула Горела в один давний весенний день. Он был еще ребенком. Пришел к матери в лабораторию, чья громада таинственно темнела рядом с королевским дворцом Гилириса. Матушка Горела, королева, нежно обняла сына и, взяв за руку, повела по галерее гулких залов, где за длинными столами трудились молчаливые мужчины и женщины, собирая и разбирая какие-то устройства, ставя опыты и делая записи. В тот день мать показала ему кое-какие разработки – сложные сплавы машинерии и колдовства, дистиллированных знаний, призванных служить войне.

– Нет, не войне, Горел, – поправила его мать, когда они любовались длинной, членистой металлической трубой, покрытой зловещими надписями.

Вокруг трубы потрескивали синие молнии, – внутри был заперт демон из самых глубин джунглей Голириса.

– Это для предотвращения войны. Никто не осмеливается сразиться с нами, поэтому мы несем Миру мир и процветание. Нет, Горел, – тихо и настойчиво проговорила она, – опасность подстерегает нас не снаружи, а изнутри.

Ее слова он понял много позднее.

Затем наступила ночь. И хотя минуло уже много лет, она навечно запечатлелась в его памяти. Той ночью за ним пришли, и маленький Горел ничего не мог сделать. Предатели, колдуны Голириса, раздувшиеся от власти и ненависти.

Горел хорошо запомнил последнюю ночь своего детства. В комнате горели свечи, осенний ветер еще дышал обманчивым теплом, колыша пламя факелов за окном. Воздух пах морем, созревшими плодами, жизнью и смертью, прячущимися в лесах. Обычный день, который должен был закончиться обычной ночью, если бы не крики, разбудившие мальчика.

Снаружи доносились вопли стражников, звон мечей и чей-то далекий плач. Горел испуганно скорчился под одеялом. В дверь ударили, и что-то шумно осело на пол. Это было последнее, что он запомнил: хрип безымянного стражника, умирающего за его дверью. Потом все поглотил туман. Колдовство. Когда Горел очнулся, не было ни комнаты, ни родителей, а воздух пах иначе, незнакомо. Мальчика нашла чета стариков. Их язык был чужим, прошло несколько месяцев, прежде чем Горел на нем заговорил. А заговорив, пришел в ужас. Они никогда не слышали о Голирисе.

7

Пункт назначения экспедиции оставался загадкой. Лорд Кален и его фаворит Орвин держались обособленно, то и дело сверяясь с какой-то картой. Волшебник гнусавил заклинания, сопровождающиеся разноцветными вспышками, размахивал дымящей штуковиной, чертил на льду сложные руны.