По крайней мере, такой она казалась на первый взгляд. Но Моллокс прекрасно знал, что не всегда стоит верить собственным глазам, и, тихонько прошептав заклинание, снова посмотрел через волшебное золотое око на посохе. И на сей раз увидел правду.

Поскольку коронного блюда не оказалось в наличии, на ужин пришлось довольствоваться мясным пирогом. Попробовав его всего разок, Моллокс отложил ложку, и его охватило еще большее уныние. Струйки пара, вырываясь через трещины в корочке, превращались в жуткие лица со ртами, разинутыми в мучительном крике. Когда трактирщик, вернувшись, осведомился, понравилась ли еда, Моллокс укоризненно посмотрел на него и сказал:

– Тебе повезло, что я не столь скор на расправу, как большинство моих собратьев.

– Я очень благодарен вашей грозности за долготерпение.

– Что ж, будем надеяться, спальни у тебя приличнее кухни.

– За три терция можно разделить большую постель с Мампо и его семейством. – Трактирщик показал на кучку селян у огня. – Комната на одного обойдется в двенадцать.

– Моллокса Меланхоличного устроит только самое лучшее.

– Свою лучшую комнату мы сдаем по двадцать терциев, и сейчас она занята князем Рокалло.

– Ну так выселите его и подготовьте комнату для меня, – властно заявил Моллокс.

Он бы мог сказать еще многое, но тут к его столику подошла та темноглазая с кубком вина.

Чародей кивком показал ей на кресло напротив:

– Присаживайся.

Женщина села.

– Ты чего такой унылый?

– Горька участь человеческая. Смотрю на тебя и вижу дитя, которым ты была когда-то. Мать прижимала тебя к груди, отец качал на колене – милую крошку, чьими глазами они вновь узрели чудеса мира. Теперь родителей нет, умирает весь мир, а бывшее дитя продает свою печаль незнакомцам.

– Пока мы незнакомцы, но нам не обязательно оставаться ими. Меня зовут…

– Это совершенно не важно. Ты что, так за всю жизнь ничему и не научилась? Называешь свое истинное имя колдуну, будто дитя неразумное.

– Золотые слова. – Она прикоснулась к его рукаву. – Снял уже комнату? Тогда поднимемся наверх! Я сделаю тебя счастливым.

– Вряд ли. Земля умирает, как и род человеческий. Никакими половыми сношениями этого не изменить, будь они хоть самыми бурными да извращенными.

– Надежда еще есть. Для тебя, для меня, для всех нас. Только в прошлом году я кувыркалась в постели с мужчиной, который сказал, что у одной женщины в Саскервое родился ребенок.