Ворота были снесены, тела стражников в красных ливреях брошены гнить на открытом воздухе. Некоторые лица напоминали свежее мясо: Ре́лем содрал с них кожу. Черные мухи усеяли трупы. Дрожа, я понеслась ко входу.

– Пойдем, – позвала я Микельмаса, но он остался на месте. – Ну же, мы нужны Королеве.

– Боюсь, мне надо вернуться. – Микельмас даже не попытался сделать вид, что ему стыдно. – Эмм… я не думаю, что твой папенька будет ужасно рад меня видеть.

У меня не было сил спорить.

– Тогда прощай, – сказала я. Чего еще можно было ожидать от него?

Микельмас исчез, а я поторопилась. Двери были распахнуты настежь. Я чувствовала, что он здесь. Напряжение у меня в животе не ослабевало, как будто вокруг кишок повязали нить, которая тащила меня по опустевшим коридорам, а затем во внутренний дворик.

Конечно, Ре́лем пошел в Обсидиановый собор. Я должна была догадаться. И уже отсюда я чувствовала его силу; в ней было одновременно и что-то чужеродное и что-то очень знакомое. Оба ощущения были страшными.

Бум. Бум. Бум.

Я пошла на звук, сила ощущалась все сильнее, у меня во рту образовался дурной привкус, и вот я вошла в собор.

Ре́лем стоял на помосте, изучая свое отражение в стенах. На нем была одежда из сукна – костюм насыщенного зелено-коричневого цвета. С его ладоней полился огонь и затопил зал. Осколки черного вулканического стекла дождем посыпались на пол. Стекло захрустело у него под ногами, когда он неторопливым шагом подошел к чаше с элементами. Пробормотав несколько слов, он создал огненный шар такой мощности, что тот разрушил чашу. Это было чудовищно…

Ре́лем пнул осколки и расхохотался. Его смех становился все громче, у меня внутри все переворачивалось от этих звуков.

– Эй! – крикнула я.

Ре́лем развернулся, готовый к атаке, одна рука была поднята. Но, узнав меня, он опустил руку.

– Генриетта! – Его глаза расширились от удивления. – Какого черта ты здесь делаешь? Почему ты не с Мэб?

Он говорил так обыденно, будто оставил меня няне, а я сбежала.

Здесь, вне астральной плоскости, он был не совсем таким, как я его себе представляла. Высокий, да, но не великан. Кровавый цвет его лица был не ярко-малиновым, а скорее, цвета сырого мяса, оставленного на столе. Когда он заговорил, жилы у него на шее натянулись, и это было куда более неприятное зрелище, чем я могла предположить.

Наверху кружила муха, она, жужжа, приземлилась ему на щеку. Он бездумно от нее отмахнулся, как клерк в душной конторе.

– Сдавайся сейчас же, – проговорила я, и мой голос эхом отразился от стен. Конечно, это было глупо, но мне нужно было застать его врасплох.