«Я хочу спать».

Он поднял голову и принюхался.

«Та стрела загноилась. Тебе надо ее вытащить».

«Пробовала. Не могу».

Он подался ближе, нюхая ее рану, и она позволила ему это сделать, хоть и неохотно.

«В прошлом люди иногда наносили яд на оружие против нас. Перед тем, как попытаться нас ударить, они обмакивали наконечники копий в отбросы. Они знали, что им редко удается прикончить нас сразу, но что долгое заражение может убить дракона».

Она отпрянула от него и тут же изогнула шею, осматривая рану.

«Ты думаешь, эта стрела была отравлена?»

«Определить невозможно. – Казалось, он относится к этому очень спокойно. – Желаешь снова поохотиться?»

«А что они делали – драконы с отравленными ранами?»

«Умирали. Некоторые из них. Иногда они обращались за помощью к целителям-Старшим. Маленькие человеческие руки иногда успешно чистят рану. Серебряная вода может вылечить много болезней. Я отправляюсь охотиться. Ты со мной?»

«Ты думаешь, мне стоит вернуться в Дождевые чащобы и попытаться найти моих Старших? Малту и Рэйна?»

Черный дракон какое-то время смотрел на нее, ничего не отвечая. О чем бы он в этот момент ни думал, он не стал делиться с ней своими мыслями. Когда он заговорил, то сказал только:

«Думаю, что больше не смогу доверять людям. Даже кому-то из Старших».

«Я могла бы им довериться. Если понадобилось бы. Малта и Рэйн мне уже служили раньше. Думаю, они станут служить снова».

Он снова помолчал, а потом сказал:

«Серебряный источник в Кельсингре. Это было редкостное и чудесное явление, и питье из него давало драконам огромную силу. Иногда его использовали для исцеления. Ты могла бы отправиться туда, в Кельсингру».

«Я была в Кельсингре. Источника больше нет. Город был пуст и мертв, ветер нес пыль по его улицам. А когда я пришла к источнику, ворот колодца рассыпался. Даже если бы там в тот момент оказались Старшие, они не смогли бы набрать мне серебра».

Она не стала говорить, как это ее разъярило, как она растоптала и разломала остатки ворота и сбросила в бесполезный источник.

«Кельсингра, – Айсфир произнес это слово с глубоким сожалением. – Когда-то это было местом чудес. Если, как ты говоришь, она брошена и пуста, то это – громадная потеря. Я помню ее как место, где поэты воспевали мне хвалы, а Старшие втирали мне в основания чешуек благовонные масла. Там были купальни. И места для обогрева. Тучные стада всяческих мясных созданий: бычков, овец и свиней. Они создавали нам памятники, статуи и мозаики».