Он лениво открыл глаза и улыбнулся ей:

— Нет, дорогая. Не сегодня. Возможно, завтра.

Выронив оружие, она в ужасе отпрянула.

— Я не обижаюсь. Такая у меня судьба — быть гонимым отовсюду, где я ненадолго обретаю покой. За мной, как за диким зверем, идет охота. Я сам избрал эту судьбу и давно с ней смирился.

Кридмур вздохнул, дружелюбно подмигнул ей, перевернулся и тут же опять захрапел.

Она подумала, что в ту ночь уже не заснет, но ошиблась.

Утром Кридмур инстинктивно решил протрясти сапоги. И действительно, в пятке левого сапога (или, как сказал он Лив, зловещего сапога) притаился скорпион — тяжелый, блестящий, бело-красный, свернувшийся, точно кишки мертвого зверя.

— Мир полон предательства, — сказал Кридмур.

Лив вздрогнула, и он улыбкой дал ей понять, что не обижается.

Скорпионы напоминали Кридмуру о юности, которую он провел в захолустном Гэйси, где примкнул к культу укротителей скорпионов (согласно их ритуалу, требовалось напиться до такой степени, чтобы скорпионам стало противно к тебе прикасаться). Теперь при виде этих маленьких тварей он испытывал не страх или отвращение, а скорее симпатию и чувство стыда. Хотя именно эту тварь он все-таки придавил.

* * *

Пересохшее русло реки убегало к горизонту, и они шагали по нему весь день. Сухая грязь сменилась рыхлым зыбучим песком. Долина сузилась и заострилась. За их спинами встало солнце, и все утро по земле перед ними тянулись длинные черные тени.

Холмы по обе стороны долины окрасились лиловым от шалфея и вереска. Круглые валуны странной оплывшей формы — остатки древних пожаров и извержений — вздымались над лиловым вереском, будто армия троллей из мифов старого Кенигсвальда.

Утром Кридмур, будучи в хорошей форме, велел сделать остановку. Две царственные птицы с белыми грудками и золотыми гребешками кружили над долиной. Кридмур сказал, что хочет немного, самую малость, понаблюдать за ними. Казалось, он говорил искренне. К удивлению Лив, он не стал убивать их. Сначала она скептически смотрела на Кридмура, но потом и сама загляделась на птиц.

Опустив наконец взгляд, Лив закричала от ужаса — и тут же прикрыла рот руками.

У камней по обе стороны реки были лица. На нее холодно смотрели сверкающие красные глаза. Шею и плечи скрывали длинные черные волосы, ниспадавшие до самой земли. Под волосами виднелась кожа, бледная, словно кость. Сутулясь и горбясь, они напирали вперед в гуще вереска. Ноги их выглядели слишком длинными, а суставы чересчур выпирали — казалось, они должны шагать неуклюже, но это было не так. Руки сжимали копья и каменные топоры.