Позже он написал неуклюжим почерком рапорт, который счел нужным составить, даже зная, что его никто никогда не прочтет.

«Столкновение длилось около двух часов. Противник застал нас врасплох, и в первые минуты от замешательства мы потеряли сто десять солдат. Однако дисциплина Линии не была сломлена, и в следующие два часа погибло лишь шесть солдат — в основном от случайного огня по своим же. Очевидно, нас атаковало Первое Племя, считающее эти земли своими. Их тактика всегда неэффективна против дисциплины, выучки и воли солдат Линии. В строю осталось двести девятнадцать солдат, включая меня. Среди погибших -— младшие офицеры Тернстрем и Драм, а также первый связист Синклер. Гаудж и Миллз повышены в звании и заменяют Тернстрема и Драма. Среди техники и артиллерии потерь нет. Но под удар наших снарядов случайно попало сигнальное устройство. Поэтому замену первому связисту Синклеру искать не требуется. Мы больше не в состоянии отслеживать перемещения агента и подслушивать его разговоры. Действуем без приказов и всякой надежды на успех. Боевой дух низок. Однако мы продолжаем движение на запад».

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ЗЕМЛЯ, ДОСТОЙНАЯ ГЕРОЕВ

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЗЕМЛЯ, ДОСТОЙНАЯ ГЕРОЕВ

36. РОЗА

36. РОЗА

Сидя на тихой солнечной опушке, Лив изучала розу.

Мягкую землю устилали палые листья, вокруг там и сям топорщились гребни травы. Размерами опушка напоминала бальный зал. Одной ее границей служил ручей, другой — древний упавший дуб, замшелый, полусгнивший и оттого потерявший всякую форму. В самом центре опушки высился небольшой холмик, на котором росла одинокая роза. Кроме нее, все пестрело зеленым, коричневым или голубым, как бескрайнее небо над головой. Не удивительно, что именно роза привлекла внимание Лив.

Трудно сказать, какого она была цвета. На первый взгляд — ярко-красная, как восходящее солнце. Заинтригованная, Лив подошла ближе, и лепестки залились пурпурной краской смущения. Когда же Лив присела перед цветком, тот уже пульсировал густолиловым. Казалось, стоит лишь отвернуться — и роза опять сменит цвет.

На самом деле это была не роза, но из всего, что было в завершенном мире, это больше всего напоминало цветок, а из всех цветков, известных Лив, именно розу. Вернее, некий набросок

розы, сделанный художником, никогда не видевшим ее. А может, процессы, которые в завершенном мире неизбежно явили бы на свет розу, здесь развивались по-другому.

Лепестки цветка слагались в венчик, но многослойный, с завитками внутри завитков — обычная ботаника сочла бы такую конструкцию невозможной. Венчик был не просто спиральным, в его узоре прослеживались закономерности, противоречия и повторяющиеся мотивы, описать которые Лив не смогла бы. Цветок уместился бы у нее на ладони, но словно заключал в себе бесконечность звездных глубин. Лив чувствовала, что в любой миг он может начать плавно вращаться вокруг своей оси.