Время, проведенное на Свинг-стрит, было развлечением, отклонением от планов, но ты должен поверить мне в том, что оно было для меня очень счастливым. Прости, я знала, что оно не может длиться вечно. Линейные не могли этого допустить. Я солгала тебе, Гарри, солгала ради лжи, чтобы стать свободной от правды. Потом я солгала тебе, чтобы добраться до мистера Бакстера, прости меня и за это. Я ничего не добилась. Нам нужно было бежать вместе!

Помню, как в то утро ты говорил что-то сумбурное о Рэнсом-сити. Отличная идея, хотя я заставила бы тебя изменить название.

Тогда же я получил письмо от Мэй. Оно пришло ко мне по официальным каналам, но в то время взгляды у Мэй были такие, что только несколько слов оказались вымараны цензурой. Сестра написала, что оставила веру в Град Серебряный, осознав, что во времена смуты людям нет проку от бесплодных обещаний райской загробной жизни, мир нуждается в твердой руке силы и власти, здесь и сейчас. По этой причине Мэй подала прошение о том, чтобы ей дали возможность поступить на службу к Локомотивам на станции Свод. Письмо было чрезвычайно длинным и пестрело словами о силе и славе Локомотивов и том, как они восторжествуют, несмотря на трудные времена, и преподадут врагам суровый урок, и ни одна его строчка не стоит того, чтобы быть увековеченной для потомков. Прости, Мэй!

* * *

«Я не могу уйти, не объяснившись…» Как же! Намек Аделы мне совсем не понравился. Я не собирался ее отпускать! Я понял, что могу сделать доброе дело.

Под предлогом обсуждения Процесса я по очереди вызвал инженеров к себе в кабинет. Закрывая за каждым из них дверь, я говорил: «Я знаю, что это были вы».

На всей станции Хэрроу-Кросс не сыщется человека, у которого за душой нет какого-нибудь греха. Я выслушал несколько слезных признаний, которые заинтересовали бы только линейных, иногда я даже не понимал, какое правило или протокол инженеры, по их мнению, нарушили. Мне пришлось вытерпеть шесть таких бесед, прежде чем я нашел посланца Аделы.