– Ого! Так это очередная Прекрасная Дама?

– Не очередная, а единственная и неповторимая! Я ждал ее всю жизнь. Ее и только ее. Красота, от которой замирает в сладкой истоме сердце, чарующие звуки голоса, заставляющие молить о следующей встрече…

Симптомы были прекрасно знакомы, поэтому я уселся на оттоманку и со снисходительной улыбкой спросил:

– И как зовут твою новую даму сердца?

– Она не представилась, – посмурнел Альберт, словно вспомнил о чем-то чрезвычайно неприятном. – Представляешь, Лео? Даже имени своего не назвала! Сказала лишь, что скована не узами брака, а обязательствами, которые превыше ее.

– Но вы условились о новой встрече? – уточнил я, заранее зная ответ.

– Ну да, – спокойно подтвердил поэт и облокотился на стол: – А у тебя как дела?

– Не поверишь.

– Все так хорошо?

– Все так плохо. – Я развалился на оттоманке и напомнил: – Ты говорил о знакомом, у которого можно раздобыть трость?

– Так и хромаешь? Хорошо, завтра заглянем к нему с утра, если у тебя будет время.

– Будет, – подтвердил я и в свою очередь поинтересовался: – Хозяйка сказала, ты работал весь день. Над чем трудишься?

– Тружусь? – задумчиво протянул Альберт, поправляя ладонью расчесанную на прямой пробор шевелюру. – О да! Поэзия – это тяжкий труд, когда все мысли заняты образом…

– Таинственной незнакомки, – вздохнул я. – Но ты ведь не ей оды строчишь?

– Я же говорил, – поморщился Альберт, – поэма «Живущий в ночи»!

Меня передернуло.

– О Прокрусте?

Поэт кивнул.

– Сейчас весь город только о нем и говорит, не минуло это поветрие и меня. Мы, люди творческие, подвержены настроению масс…

– И ты замахнулся на целую поэму?