«Стоило сразу кувшин взять», – усмехнулся я и попытался разобраться в эмоциях окружавших меня людей, но сумел уловить лишь смутную нервозность; талант так и не пробудился, и чужие страхи ускользали, будто вода сквозь пальцы.

Это раздражало.

Тут на площадь выехал кортеж из трех самоходных экипажей, и сидевшие за столиками уличных кафе газетчики мигом повскакивали со своих мест и засверкали вспышками фотокамер.

– Тесла! Тесла приехал! – зазвучало со всех сторон.

Служители лектория быстро распахнули задние ворота, а пришедшие им на помощь констебли оттеснили загородивших проезд зевак. Репортеры бежали вслед за самоходными колясками, едва не бросаясь под колеса, выкрикивали вопросы, хлопали по боковым стеклам и крыльям, но кортеж проехал в ворота, не сбавляя хода.

Вопреки обыкновению, общаться с пишущей братией Тесла не пожелал.

Или же на этом настояла его охрана?

Разочарованные газетчики начали расходиться, на ходу выясняя отношения и переругиваясь друг с другом, а вот забравшийся на столб репортер продолжил наблюдение за территорией лектория, и не подумав спуститься вниз.

Меня заинтересовала необычная фотокамера в его руках, и я направился к столбу, но разглядеть журналиста не смог: тусклое осеннее солнце светило через пелену облаков прямо в глаза. Я приставил ладонь ко лбу, заметил краешек русой бородки и неожиданно понял, что с репортером мы точно встречались раньше.

Но кто он такой? Приятелей среди газетчиков у меня отродясь не водилось.

И вдруг я узнал его и едва не разинул рот от удивления.

На столб взобрался Иван Соколов, русский светский обозреватель!

Рамон Миро упоминал о некоем русском, искавшем на Слесарке взрывчатку, а другой мой случайный знакомый некогда отрекомендовал Соколова как человека, разделяющего убеждения анархистов. И хоть обмолвившийся об этом улыбчивый толстяк Красин впоследствии оказался подлецом и наемным убийцей, не доверять его суждению о Соколове не было никаких причин.

Отступив на шаг от столба, я взглянул на констеблей у ворот и заколебался, не зная, стоит ли привлекать к себе их внимание, и сразу в бок уткнулось что-то твердое.

– Без глупостей! – предупредил подступивший со спины человек.

– Помяни черта… – охнул я, поскольку голос оказался мне прекрасно знаком.

Пистолетный ствол под ребра упер не кто иной, как Емельян Красин!

– Леопольд Борисович! Разве вы не рады меня видеть? – разыграл добродушное удивление толстяк.

– Воображал нашу встречу… несколько иначе, – натянуто улыбнулся я.

– О, могу себе представить! – добродушно хохотнул Красин.