– Бегите! – крикнул Уильям, сматывая провод.

– Брось! – посоветовал я.

– Заряда еще много! – ответил лейтенант. – Бегите! Я догоню!

И мы побежали и пробежали весь корпус насквозь, а там вывалились на длинную крытую галерею, протянувшуюся к соседнему строению – тому самому замку с башенками, малому императорскому дворцу. Целых окон в галерее почти не осталось, а местами в стенах зияли сквозные пробоины, и немудрено – внизу шел бой, щелкали винтовочные выстрелы и гремели взрывы гранат.

Нагнавший нас Уильям Грей выступил вперед и закричал:

– Это лейтенант Грейс! Не стреляйте!

– Пропустите! – немедленно скомандовали за перегородившей проход баррикадой. – Уильям, быстрее!

Оборонявшие дворец гвардейцы отодвинули поваленный набок засыпной сейф и убрали направленный в нашу сторону крупнокалиберный «гатлинг», позволяя протиснуться в образовавшуюся щель.

– У вас раненый?! – встревожился совершенно седой сухопарый господин в мундире капитана лейб-гвардии с не по уставу расстегнутым воротничком. – Носилки, быстро!

Томаса Смита немедленно уложили на носилки, но нести их пришлось мне и Грейсу – никого из гвардейцев с поста капитан снимать не стал.

– Ее высочество сообщила о вашем прибытии, – сказал он, оглядев нашу компанию, – только речь шла о некоем транспорте…

– Увы, – помрачнел лейтенант, – наш броневик подбили на Дворцовой площади.

Капитан лишь досадливо крякнул, не став впустую сокрушаться об утраченной возможности покинуть дворец.

Полагаю, поседел он совсем не так давно…

Изнутри дворец больше напоминал осажденную крепость. У оконных проемов дежурили вооруженные электрическими разрядниками и метателями Гаусса гвардейцы. Уцелевшие слуги тоже были заняты делом – одни набивали пулеметные ленты, другие передвигали массивную мебель, устраивая дополнительные баррикады. Дело нашлось для каждого, иначе паники было не избежать.

Вскоре коридор вывел нас к центральной лестнице, где гвардейцы оборудовали сразу несколько огневых точек. И неспроста – главный вход, вне всякого сомнения, был самым слабым местом обороны. Каменные стены в полтора – два метра толщиной одержимым было не пробить, а вот снести входные двери им умения хватило.

В глаза бросился заваленный мертвыми телами нижний зал; показалось даже, что некоторые из одержимых еще шевелятся, но специально присматриваться я не стал. И без того замутило.

По центральной лестнице мы поднялись на два этажа и занесли носилки в гостиную с перепуганными фрейлинами. К раненому сыщику бросились сразу три лейб-медика, и со спокойной душой я оставил Томаса на их попечение. Елизавету-Марию тоже поначалу приняли за раненую, и сиятельная-оракул повела ее в уборную смывать с лица и рук засохшую кровь.