– Не я принимала решение! – ответила принцесса после недолгой заминки.

– А гвардейцам приказывали застрелить меня тоже не вы? Вы ни при чем, просто в окружении моральные уроды подобрались?

Принцесса взглянула на лейтенанта, который продолжал удерживать меня на прицеле пистолета, и очень тихо и спокойно, но так, что побежали мурашки по коже, спросила:

– Это правда, Уильям?

– Это было необходимо! – спокойно ответил тот.

Я встревать в их разговор не стал, взял со стола бинокль и подошел к окну, желая узнать, что именно так заинтересовало принцессу. Вид из апартаментов наследницы престола открывался на Старый город, за ним маячила Кальвария, и я даже разглядел на вершине холма железную вышку. Но куда бы я ни смотрел, взгляд неминуемо возвращался к Дворцовой площади, точнее, к небу над ней. Облака там, как и раньше, закручивались перевернутой воронкой, в глубине которой продолжало мерцать зловещее сияние преисподней. Расстрел жрецов ничего не изменил.

Сердце стиснул испуг, и я поспешил отступить от окна вглубь комнаты.

– Ну, ваше высочество, – обратился я к принцессе, с лица которой потихоньку сходила бледность, – вы уже решили, кто виноват и что нам теперь с этим делать?

– Побольше уважения! – прорычал Уильям Грейс. Пистолет он в кобуру так и не убрал, но тыкать им в меня перестал.

– Кузен, мы с вами в одной западне! – напомнила принцесса, прожигая меня взглядом сияющих глаз. – И что за жуткий фокус вы сейчас устроили?

– Мое сердце… считайте, что получили его в аренду. И закроем эту тему до лучших времен.

– Нет, позвольте… – начал вновь кипятиться лейтенант, но принцесса немедленно его оборвала.

– Оставим пока эту тему! – приказала она, тяжело поднялась с кровати и подошла к столу, чтобы выпить какую-то микстуру.

Я деликатно отвернулся, но краем глаза продолжил следить за лейтенантом, который после долгих колебаний все же убрал пистолет в кобуру.

– Кузен, что скажете о нашем положении? – спросила кронпринцесса Анна, запив пилюлю несколькими глотками минеральной воды.

– В приличном обществе таких слов произносить не принято, – невесело пошутил я и вздрогнул, когда частой дробью простучала близкая пулеметная очередь.

Несколько секунд продолжалась беспорядочная стрельба и звенели от разрывов гранат стекла, и все это время беспрестанно мигала электрическая лампочка ночника. А стоило лишь утихнуть перестрелке, и она вновь загорелась ровным и резким светом.

– Не бойтесь, кузен, – улыбнулась принцесса. – Защита продержится еще несколько дней, а одержимых сдерживают гвардейцы.

Я и не подумал отрицать очевидного. Я боялся и не видел никакого смысла это обстоятельство скрывать. Для меня страх не являлся чем-то постыдным. С самого рождения он был частью меня.