– О нет! Бедняжка угасала постепенно. И это было хуже всего. Но вот снова несчастье! Не удивлюсь, если господина поэта прокляла одна из этих театральных вертихвосток! Все они там ведьмы похотливые!

Увы, прокляли вовсе не Альберта…

Я вздохнул, передал просьбу поэта насчет чая и вышел из дома.

Денек выдался погожий, солнце жарило изо всех сил, а ветер стих. Брусчатка раскалилась от зноя, воздух над ней колыхался, словно марево над песчаными барханами в пустыне. И все же я отправился в фотоателье пешком. В Старом городе не прокладывали линий паровиков, да и станции подземки попадались редко-редко, поэтому на общественном транспорте пришлось бы делать немалый крюк, да еще стоять в бесконечных пробках и заторах. Поймать же в этих путаных переулочках извозчика было задачей и вовсе не реальной.

Пока я дошел до Императорской академии, весь взмок; пришлось даже расстегнуть пиджак. В забитом студентами тенистом сквере я купил стакан газированной воды без сиропа, влил его в себя и блаженно улыбнулся, чувствуя, как расходится по телу приятная прохлада. После этого отправился дальше, но стоило лишь покинуть парк – и вновь пришлось обмахиваться кепкой, до того одуряющая стояла в городе жара.

В фотосалон я вошел красным, будто вареный рак, с переброшенным через руку пиджаком. В прохладном помещении меня моментально прошиб пот, сорочка прилипла к спине, по щекам покатились крупные капли.

Облизнул верхнюю губу – соль.

Просторное помещение салона оказалось заставлено многочисленными осветительными приборами и декорациями, как с банальными прорезями для лиц и пририсованными фигурами, так и с донельзя реалистично выполненными пейзажами и видами исторических достопримечательностей.

Отозвавшийся на звяканье дверного колокольчика темноволосый и розовощекий живчик средних лет в полосатых брюках и визитке покачал головой и налил в стакан из стоявшего на столе графина воды.

– В таком виде снимок делать нельзя! – улыбнулся он. – Сначала, милейший, вам придется немного остыть!

Для брюнета у владельца заведения оказалась на удивление светлая, усыпанная множеством бледных веснушек кожа. Лицо было открытым и приятным, немного портили впечатление лишь слишком близко посаженные глаза и узкая челюсть.

Я с благодарностью принял воду, сделал длинный глоток и шумно выдохнул.

– Хорошо у вас. Прохладно.

Фотограф заразительно рассмеялся.

– Так и есть!

– Как в морге, – добавил я, и улыбка владельца салона моментально скисла.

– Так себе сравнение, – заметил он, забирая стакан.

Я недобро усмехнулся.

– Да у меня и настроение не очень.