– Угощайтесь, Жан-Пьер!

– Что с ней? – потребовал я объяснений.

Альберт Брандт покачал головой.

– Не знаю.

Выглядел поэт не лучшим образом, казался болезненным и помятым. Из-за растрепанной шевелюры и покрасневших глаз создавалось впечатление, что он не спал всю ночь.

– Симптомы? – задал я наводящий вопрос.

– Лихорадка, – коротко ответил Брандт, плюхнулся в кресло и прикрыл глаза ладонью. – Еще раз я этого не переживу… – простонал он и приложился к бокалу с вином.

– Что значит – еще раз?

– Моя жена долго и тяжело болела. Она заболела вскоре после переезда в этот дом. Он будто проклят!

– Она поправилась?

– Да, но это был сущий кошмар!

Создалось впечатление, что поэт переигрывает, но я сделал скидку на утонченность творческой натуры и решил с подозрениями в его адрес не торопиться. По крайней мере, до тех пор, пока не определится с диагнозом доктор Ларсен.

Тот вышел от Софи минут через пятнадцать мрачнее тучи.

– Ну что? – хором спросили мы с Альбертом.

Ларсен лишь поморщился в ответ и неуверенно откашлялся.

– Будьте добры воды, – попросил он после этого.

– Может, вина? – предложил поэт. – Или миссис Харди может заварить чай.

– Воды. Лучше воды, да…

Брандт отошел к буфету, а я спросил, до предела понизив голос:

– Все плохо?