Не тогда, когда она-таки дошла, достигла цели, сумела подобраться к ней так близко. Хотелось плакать – она не успела.

– Все эти люди? Люди, риск, я помню… Но как же я? Я – всего лишь один-единственный человек, но я человек, и я… То была не моя ошибка, понимаете? За что?

Она не говорила – она лепетала, собирала всё в кучу, пыталась сказать что-то важное – Создатель, ведь он сейчас заберет ее отсюда! – и чем больше пыталась, тем больше путалась. Просила, умоляла, была готова рухнуть на колени.

– Я не смогу здесь, Дрейк, пожалуйста! Я умру здесь, слышите? Я не приживусь, не сумею, я знаю это, знаю… Вы ведь говорили – что угодно. И я прошу только одного: позвольте мне уйти назад, потому что это не моя ветка, не моя, никогда ей не станет. Я старалась, я очень старалась…

Стоящий перед ней человек молчал – с момента появления он не проронил ни слова. Тяжелый взгляд, поджатые губы, хмурые брови.

Он пришел как судья, как надзиратель над тем, кто переходит последний рубеж. Кто не позволит ей перейти его.

Лайзу скрутило отчаяние – красно-черное, смешанное со страхом, с последним, застревающим в горле криком-мольбой.

– Я знаю, я уже просила денег, но я их не потратила – они все там, на моем счете, заберите. Заберите у меня что хотите, Дрейк, только не…

«Не уводите, не забирайте отсюда, не мешайте!»

Неужели она проиграла в самом конце – вот так бесславно, так и не коснувшись заветной дверной ручки, проиграла?

Слов не хватало.

Да и нужны ли ему слова?

– Позвольте… мне… сделать это. Пожалуйста, – она плакала, больше не сдерживаясь. – Я не выживу без него, просто не выживу… здесь. Не мой мир, я это чувствую, не мой. Лучше накажите, слышите? Лучше сразу убейте, только не вот так…

И она приготовилась упасть на колени, потому что к ней протянулась рука.

Все. Сейчас он заберет ее. Телепортирует в Реактор, запрёт в камере, лишит последней возможности, последнего шанса на жизнь.

– Не надо.

И колени подкосились.

Тишина, шум дождя, запах озона. Ночь, мокрый лес и рвущее на части ожидание самого страшного.

Тишина. Слишком долгая тишина. Лайза дрожала, сдерживала всхлипы и жмурилась, боясь открыть глаза, боясь почувствовать болезненное прикосновение.

Но его не было.