— Ты в моём комитете! И ты уже поднял шум! В первый день работы! Знаешь, что о тебе говорят?!

— О, и что же?

— Тебя монстром называют! Тебя половина боится! Ты всегда появляешься из ниоткуда, и всегда со всеми дерёшься!

— Я рад, — улыбаюсь.

— Таким темпом ты долго не протянешь. Ты не представляешь, как злопамятны аристократы.

— Ты права, милая Катя, только вот…, - я подошёл к девушке и посмотрел ей в глаза, — Ты не представляешь, как сильна моя гордыня. Я не позволю себя оскорблять. И если аристократы хотят моей смерти. Что-ж…, - пожимаю плечами, словно ничего и не происходит, — Значит они умрут первее. Любой мой враг — будет уничтожен. Это аксиома.

Катя раскрыла глаза и отшагнула назад. Она… словно что-то увидела в моём лице. То, чего боялась.

И я ждал любого ответа, но не того, что последовало.

— Твои глаза всегда были такими тёмными? — с осторожностью спросила она, поджимая руку к груди, — Особенно левый. Раньше… они ярче были.

— Тебе кажется, — улыбаюсь, — Ладно, скоро вернусь.

Я прошёл мимо, как вдруг…

— Будь осторожен, — неуверенно пробормотала она в спину.

— Как и всегда, красота моя, — махнул я не глядя.

Катя так и осталась стоять в раздевалке. Задумалась, видать.

Перед выходом на арену у меня ещё раз проверили воротник, — а артефакты проносить можно, если они выполняют вспомогательную функцию, — и выпустили.

Людей было на удивление немного. Видимо, половина боялась меня, а половина — самой злополучной арены, на которой какое только дерьмо не происходило.

Но те что были — вовсю шептались. Обсуждали. Некоторые уже сидели с телефонами наготове. Забавно. На турнире будет раз в сто больше, да и ещё телевидение.

Мой противник нервничал. Он знал слухи обо мне, знал мою репутацию. Знал, что просто не будет. Взгляды, шёпот, запах песка и новенького костюма для дуэлей давал понять, что он влип.

Похоже, он попал.

— Всем всё понятно? — спросил секундант, объяснявший правила.