— Мы восстанов…

— Не надо, — помотал он головой, — Не стоило доверять всем подряд. Даже тренера могут быть крысами. Это моя вина. Глазом и отплачу. Будет… уроком. Буду смотреть в зеркало и понимать, что жизнь сложное дерьмо, а я слабое чмо. Понимать, и становиться лучше. Я не хочу… забыть этот день.

Чёрт…

Да чёрт! Твою мать! Ну почему он стал таким нормальным, когда я накосячил! Ну не дави ты, Вася! Я ведь реально себя виноватым чувствую!

Митя же просто лежал на спине. Каким бы поехавшим наркоманом он ни был, боль он всё же чувствовал. И потому он даже не шевелился. Даже не пил и старался меньше дышать.

Сейчас он на грани.

— Скорая приехала! — известили меня парни, — Босс, но как нам… как нам перевезти Митрича? Он же когда дышит — от боли стонет! Как нам его…

— Усни.

Пространство вокруг Мити зарябило, и он мирно прикрыл глаза.

— Теперь несите. Докторам сверху за молчание докиньте, — сказал я, срывая раскалённый воротник.

— Есть!

Четыре человека утащили Митю к подъехавшей скорой, а Вася, попрощавшись, пошёл следом.

Стояла темнота. Из света — фонарик на телефоне. Ни черта не видно. Невыносимо воняло кровью, а в подвале пищали крысы.

А ещё там, за дверью, мычал очнувшийся азиат.

Я зашёл в помещение, которое охраняли двое моих парней, и взглянул на пленника. Видок у него был вполне живой — разве что бледный и с небольшой гематомой от ударов.

Он был привязан к металлическому стулу.

— Итак, дружище, — начал я, — Твои пальцы подвязаны к чеке самодельной бомбы на основе бензина. Сам ты, к слову, тоже облит бензином.

— М-м-м-м! — он попытался подёргать руками-ногами, но ничего не вышло.