— О чем задумались? — вежливо осведомился секретарь комиссии. — Тяните билет.

Я чисто машинально взяла ближайший листок. Душа кричала и рвалась обратно. Интуиция вопила: «Караул!» А я не могла понять причин: это у меня на экзамен такой стресс или все-таки на Гею нужно срочно вернуться?

— Номер тринадцать, — заглянула секретарь в мой билет. — Поздравляю!

Преподаватели энтузиазма секретаря не разделили и взглянули на меня сочувствующе. Как ни странно, этот номер вот уже несколько лет подряд гарантированно приносил несчастье выпускникам. Что ж там за темы такие?

Сев за стол, я взглянула на напечатанные строки и внутренне содрогнулась: последний вопрос был про жидкие кристаллы, и принимал его Котик. Вернее, Котов Владимир Павлович, в миру именуемый Котиком или просто Павловичем. И в том же миру «Павлович» давно трансформировалось в «Падлыч». (И вполне заслуженно, между прочим!)

Вот и настал мой апокалипсис! С этим молодым, но чрезвычайно требовательным и строгим преподавателем нас связывали прочные, неизменные узы холодной войны. Точнее, юный профессор, еще недавно сам сидевший за партой и вкушавший прелести студенческой жизни, воевал со всей нашей братией. В силу возраста ему еще не надоело играть в «злого дяденьку», и от Котика страдал не один поток студентов. Прочие преподаватели утверждали, что это пройдет. Но нам, увы, выпало счастливое бремя быть теми, на ком пока еще «отводят душу».

Особенно чем-то полюбилась Котику я. При первом же знакомстве он, просматривая ведомость, заявил:

— Я вижу тут много хороших оценок. И даже несколько высших баллов! И у кого? У женщин! Так вот, зарубите себе на носу: этот сложный предмет женщина на «превосходно» сдать не сможет, а женщина с фамилией Балагур тем более.

— Балаур, — поправила его я. — Это в румынской мифологии означает существо, похожее на дракона. А драконы очень умные и мудрые. Довольно распространенная в Молдавии фамилия.

— Значит, вашими предками были цыгане? — Он посмотрел на меня поверх очков.

— А может, драконы? — улыбнулась я.

— Ну-ну, надейтесь! — фыркнул он.

И с той поры понеслось. На всех письменных работах Владимир Павлович, надеясь поймать меня за списыванием, постоянно кружил у моей парты. Угу, наивный, чутье дракона его бесшумная походка не обманет. Каждый семинар начинался с моей экзекуции у доски. Я уже сама выходила к ней, едва за Котиком закрывалась дверь. Выработалось как рефлекс.

Одногруппники сначала подкалывали, а потом втихую стали делать ставки: отвечу — не отвечу на каверзные вопросы, касающиеся углубленного знания программы. Я сначала учила, читала рекомендованные книги и отвечала из принципа, а потом попросилась к букмекерам в долю — и мои старания стали оплачиваться. Хоть какая-то компенсация за то, что Котик мне снился в кошмарах. Впрочем, при виде меня юный преподаватель тоже вздрагивал, видно, и я его достала. Целый год я упрямо выучивала его предмет, после меня Владимир Павлович перестал задавать вопросы на высший балл, потому как я из вредности на них отвечала. Не всегда, конечно, но и этой малости хватало, чтобы молодой профессор тихо поскрипывал зубами. Экзамен я тогда тоже сдала хорошо.