Деловой центр Мерита
Виктор стоял на улице с украденной книгой в руке.
Он задержался в баре до полуночи, прежде чем заселиться в ближайший мотель, который явно не стремился привлечь внимание полиции. После нескольких беспокойных часов на скрипящих пружинах Виктор снова встал и прошел тридцать четыре квартала через бодрствующее сердце Мерита по адресу, который Джун набросала на потрепанной обложке.
Это оказалась художественная галерея. Большие стеклянные окна выходили на тротуар, сквозь них виднелись картины внутри. Был почти полдень, а Виктор еще не решил, войдет он или нет.
Он обдумал варианты, а также слова Джун.
Это может быть просто ловушка. Или это может быть возможность. Но в конце концов Виктора одолело чистое любопытство. ЭO, которой удалось избежать сети ЭОН. Женщина, которая стояла на своем вместо того, чтобы бежать.
Виктор пересек улицу, поднялся по трем невысоким ступенькам и вошел в галерею Уайт Холл.
Она была больше, чем казалось с улицы, – ряд широких пустых комнат, соединенных между собой арками. Абстрактные картины усеивали стены, пятна цвета на белом. В своем черном наряде Виктор чувствовал себя как чернильное пятно. Одежда идеально подходила для того, чтобы смешаться с толпой на улице, но была гораздо заметнее в такой суровой обстановке. Он не стал смешиваться, притворяться, что восхищается искусством, а просто отправился на поиски Марселы.
Горстка мужчин и женщин бродила по комнатам, но никто из них не был настоящим хозяином. Виктор заметил кобуры под облегающими костюмами, пальцы на открытых сумках. «Наемники», – подумал он, гадая, есть ли среди них Джун. Он не заметил никого похожего.
Зато нашел Марселу.
Она была в самом большом зале, спиной к нему, ее черные волосы были подняты наверх, вырез шелковой блузки спускался до лопаток. И все же Виктор понял, что это она. Не потому, что видел фотографию, а из-за того, как она стояла, со всей непринужденной грацией хищника. Виктор привык чувствовать себя самым сильным человеком в комнате, и было тревожно видеть эту уверенность в ком-то еще.
Они были в комнате не одни.
Худой мужчина в черном костюме прислонился к стене между двумя картинами. Его темные волосы были зачесаны назад, глаза скрыты за очками. Белые стены делали галерею неестественно яркой, но недостаточно яркой, чтобы прогнать тени – а значит, они тоже для чего-то служили.
– Никогда не понимала искусство, – произнесла Марсела достаточно громко, чтобы Виктор понял: она обращается к нему. – Я побывала в сотне галерей, смотрела на тысячу картин, ждала, когда почувствую вдохновение, ошеломление или восторг, но на деле чувствовала лишь скуку.