Артур наглотался морской воды, вытаскивая на берег тяжелые тела. Поблизости от него в песок вонзилась стрела, и, подняв взгляд к утесам, он увидел другую группу налетчиков, осыпавших берег дождем стрел.

«Да мы же как сельди в бочке!» – подумал Артур, когда еще две стрелы пролетели совсем рядом с ним. Фейри слепо разбегались во все стороны; некоторые из них погибали от стрел. Артур отчаянно высматривал укрытие и заметил выступ скалы: это место было ближе к утесу, на котором расположились лучники, однако именно поэтому им будет сложнее попасть туда.

– К скалам! К скалам! – закричал Артур, указывая на обнесенный песчаником участок в сотне ярдов. Он увидел, как торопится укрыться в убежище Рос, у которого стрела торчала в плече. Фейри попытались открыть ответный огонь, и несколько разбойников скатились вниз по скалам, пронзенные стрелами.

Артур подхватил на руки ребенка из клана Змей, попытался взвалить на спину нескольких пожилых Мастеров Бури. Он чудом уходил от стрел, а обернувшись, с ужасом понял, что разбойники уже взяли один из кораблей: над палубой клубился дым, мертвые матросы Пендрагонов были выброшены в море, и берега почернели от количества трупов. Головы фейри торчали над волнами посреди моря, в четырех сотнях ярдов от берега и от кораблей, и лишь человек сорок-пятьдесят из них могли бы помочь с обороной. Голова у Артура закружилась при мысли о предстоящей бойне. Он укрылся за песчаником, куда, благодаря Росу, смогли добраться десятки фейри. К счастью, этот выступ оказался глубже, чем предполагал Артур: он фактически образовывал небольшую пещеру в пятьдесят футов. Здесь большая часть фейри будет в относительной безопасности – по крайней мере, пока викинги не высадятся на берег.

Пятьдесят семь

Пятьдесят семь

Тягучее ожидание, в котором Нимуэ провела несколько часов, завершилось, когда Красные Паладины ворвались в ее палатку. Они втащили Гавейна – голого, в одной набедренной повязке – и бросили на землю. Его кошмарные раны влажно блестели в свете факелов.

– Ты, кажется, заказывала мешок дерьма? – один из паладинов презрительно сплюнул, и они вышли из палатки.

При виде Гавейна Нимуэ охватил ужас. Она опустилась на землю рядом с ним, положила его голову себе на колени.

– Гавейн?.. – она прощупала его шею, грудь, на мгновение прижала ухо к его губам. Он дышал поверхностно. – Нет-нет-нет-нет… – повторяла Нимуэ, снова и снова касаясь ужасных ожогов, порезов и ссадин, покрывавших его тело. – Нет, Гавейн, только не ты! – она шептала сквозь слезы.

Его пальцы дернулись. Он пытался разлепить здоровый глаз, сказать что-то разбитыми губами. Она снова склонилась, почти приложив ухо к его рту.