Но большинство ошибается. Она не ноет и не командует, а просит – причем довольно вежливо. И большинству не видно страха в ее глазах.

Зато мне видно. Мэл жутко боится экзамена.

– Ладно, – говорю. – Напишу про причины и предпосылки.

Она благодарно кивает и оборачивается к Хенне:

– Можешь тоже написать про причины?

– Эй! – восклицает Джаред. – А меня почему не просишь – я-то чем хуже?

– Ты серьезно?

– Да нет, шучу, – смеется он.

Джаред здоровенный, бреется лет с одиннадцати, а в прошлом году его взяли полузащитником в футбольную команду, но мы все знаем, что его конек – это матанализ. Дай ему цифры, он кого хочешь за пояс заткнет, а со словами и предложениями не дружит: пишет сочинение и морщится, как старик девяностолетний.

– Мэл, – говорит Хенна, – прекращай…

И тут из-за деревьев выбегает хипстер в развевающемся на ветру винтажном пиджачке. Он машинально поправляет на носу модные очки в черной оправе и бежит дальше – футах в двадцати от нас, – не заметив нашего присутствия. Хипстеры никогда нас не замечают, даже в классе, где мы сидим бок о бок. Он перебегает Поле и скрывается в лесных дебрях.

Секунду-другую мы молча и ошарашенно переглядываемся, как вдруг из-за тех же деревьев вылетает светящаяся девочка. Она тоже нас не замечает – от нее исходит такой яркий свет, что мы невольно прикрываем глаза ладонями, – и вскоре исчезает в чаще.

Минуту мы все молчим. Наконец Джаред спрашивает:

– Это был Финн?

– Один из, – отвечает моя сестра. – По-моему, их всех зовут Финнами.

– Не, точно есть пара Диланов, – говорит Хенна. – И один Нэш.

– И Сатчелы, – вставляю я. – Мальчик Сатчел и девочка Сатчел.

– Это был один из Финнов, точно вам говорю.

Вдруг из того места, куда должны были убежать хипстер (да, пожалуй, Джаред прав, его в самом деле зовут Финн) и светящаяся девочка, поднимается столп яркого голубого света.