– Ифи, – сказала я осипшим голосом. – Как я рада тебя видеть.

– О, Анна! Я всё ещё не могу поверить! Ты жива! – Глаза её влажно блестели, а губы дрожали. – Ты представить себе не можешь, как я плакала, ведь я поверила, что ты погибла! Это даже в газетах было, что на вас напали разбойники и убили!

Не могла же я ей выдать, что это было лишь хитростью Фицджона, которому требовалось какое-то официальное объяснение нашего исчезновения.

– Как же так получилось, что после такой ужасной недели ты вдруг снова здесь, жива и невредима? – допытывалась она.

– Ах, разбойники нас не убили, а только держали в плену, требуя выкуп. Это длилось довольно долго, но потом нам удалось бежать.

Глаза её вспыхнули:

– А твой брат? С ним всё в порядке? – Она с любопытством озирала зал поверх моего плеча: – Он тоже здесь?

– Нет, ему пока приходится щадить себя. Всё это сказалось на нём трагически.

– Я должна его навестить и заверить в моей неизменной готовности заботиться о нём. – Она наклонилась ко мне и доверительно шепнула: – Знаешь, я могла бы смотреть сквозь пальцы на его… предрасположенность, ведь решающими являются другие его качества – доброта и сердечность. Кроме того, кто знает, не одумается ли он в будущем. То, что он жив, я рассматриваю как знак для нового начала. Анна, я хотела бы его увидеть как можно скорее! Я привезу ему его любимые шоколадные конфеты.

Я героически подавила свой зубовный скрежет.

– Ты сможешь сделать это в ближайшие дни, – сказала я с притворным великодушием. И утешительным знанием, что я ношу на пальце обручальное кольцо Себастьяно. Если сегодня всё пройдёт хорошо, мы так и так скоро окажемся в надёжном отдалении – а именно: на двести лет отсюда, в далёком будущем. Кроме того, у Себастьяно теперь был иммунитет к её шоколадным конфетам. Как бы замечательно она ни выглядела. А выглядела она и впрямь очень хорошо в своём платье цвета слоновой кости и со своим умопомрачительным декольте.

Тут вмешался Джордж Кливли, который всё это время лишь безмолвно таращился на меня. Он схватил мою руку и покрыл её поцелуями.

– Сокровище моё! Анна, дорогая, ослепительная! Мои бедные старые уши уловили сейчас не так много, но мои глаза, к счастью, функционируют ещё хорошо. И они говорят мне без малейших сомнений, что вы живы и здоровы! И очаровательны как никогда!

Если он при этом имел в виду мой наряд, то был прав – наряд был действительно волшебным, гораздо красивее, чем то платье дебютантки, которое я надевала на бал-альмак. Я вспомнила, как я злилась в тот день, когда Ифи потащила меня на примерку, однако теперь, когда это платье было на мне, я радовалась, что не пожалела сил на выбор. Ифи и впрямь сослужила мне службу.