— Хватит! — прокричал Самогоныч, подъехал к своему товарищу и выхватил оружие из его рук. — Идиот!

— Пустая порода вместо мозгов, — усмехнулся приблизившийся к ним дед-барсук.

— Да даже мозгов нет. Дупло. И белки насрали, — добавила Килька и пояснила: — Обе ар Кисан дотянулись до ветви силы. Они и не дали бы выстрелить. Хорошо хоть кадык чарами не выдрали. А ты даже не спросил про их магию.

Мухомор от возмущения пошёл пятнами на лице, как одноимённый гриб.

Ухмыльнувшийся Самогоныч перехватил конфискованный револьвер за ствол и несильно стукнул рукояткой по лбу гнома.

— Ты проголосовал против. Свободен. Держать не стану.

— Камень вам в голову! Я сам поеду! — прорычал Мухомор и пришпорил коня.

Я выдохнул и молча проводил удаляющегося гнома взглядом. Внутри всё колотилось, и поджилки тряслись. Не от страха, а от выплеснутого адреналина.

— Почему? — наконец, спросил я у старшого.

— Почему не уехали? — улыбнулся тот. — Не место среди искателей тому, кто боится сложностей. Ведь всё не так уж плохо.

Самогоныч сунул руку за пазуху и достал оттуда склянку с толстыми стенками.

— Я сейчас… — начал он и обернулся, но недоговорив, скривил губы и замолчал. — А вот это уже плохо, — пробормотал он, привстал в стременах и стал оглядывать окрестности.

Я тоже шмыгнул носом, потому как преследовавшие нас суслики исчезли, словно кто-то их спугнул.

Рядом смачно выругалась орчанка.

— Живее! — вдруг закричал Самогоныч. — Дед, на козлы, я твоего коняку подхвачу!

— Может, я? — переспросил я, тоже вглядываясь в лес и поля, хотя ничего не видел.

— Нет! Дед слепой от старости. Но у него твёрдая рука. А ты, как стрелок, сейчас важнее.

Гном-барсук спрыгнул со своего тяжеловоза и на ходу прыгнул в фургон, где сразу подвинул в сторону опешившую Рину и откуда-то достал хлыст.

Раздался подобный выстрелу удар бича над головами коней и фургон начал набирать ход, громыхая на булыжниках, гальке и кусках старого асфальта колёсами.

— Живее, пустая порода! — хрипло заголосил барсук. Послышался испуганный визг Рины, которая явно не привыкла к такой быстрой езде. — Держись, остроухая! — подбодрил Дед эльфийку.