— Да бросим их! До переправы всего два часа быстрой езды! Пока суслики будут грызть косточки, успеем, а там они в воду не пойдут! Они никогда не идут, пока на этом берегу все не сожрут до голого камня!

— К чёрту! — выругался я и защёлкнул кобуру. — Горите коротким замыканием и синим пламенем! Мы сами справимся! Валите! Спасайте шкуры! Сталкерёныши, блин. Не привыкать всё одному делать.

— Поехали. Хорошо, что парень сам всё понял, — пробасил Мухомор и пришпорил коня, намереваясь обогнать фургон.

Я поглядел ему в спину, хотя с удовольствием бы выстрелил и плюнул на труп. Внутри возникло столько обиды и злобы, что хоть аккумулятор от неё заряжай.

— Дурак ты, — протянул Самогоныч и поднял над головой руку растопыренными пальцами. — Я остаюсь. Никто не знает, чем жизнь обернётся, а помощь странствующего электрика ещё может понадобиться. Кто со мной?

— Я! — неожиданно присоединилась к голосованию Килька. — Он брат нашего друга.

— Слышь, длинноухая, — закричал Мухомор, остановив и развернув коня, — то, что ты хранишь в сердце драгоценный камушек с именем того отморозка, ещё не даёт права решать за остальных!

Килька выругалась на своём, а гном снова огрызнулся:

— Думаешь, никто не видит, как ты сохнешь по его брату?

— Замолчи, — процедила сквозь зубы лесная эльфийка.

В разговор вмешался Дед-барсук:

— Я останусь. Назло этому медному червяку.

Гном прекратил гладить полосатую бороду и поднял руку.

— Пескожор! — прорычал Мухомор и глянул на Куню. — Ты со мной?

— Не, — расплылась в улыбке орчанка, — здесь веселее будет, чем у переправы. И шкурок набью.

В это время полог отодвинулся, и из фургона высунулась измученная и осунувшаяся Киса. Она держалась одной рукой за край, а второй придерживала одеяло, в которое была закутана. Усталые глаза вяло устелились на красного, как его прозвище, гнома.

— В навозную шахту вас! — пуще прежнего заорал Мухомор. — Я тогда сам их прикончу!

— Не смей! — привстал в стременах Самогоныч, но гном уже достал револьвер и нажал спусковой крючок.

Все затаили дыхание, но выстрела не произошло.

Мухомор выругался и нажал ещё раз. Однако даже щелчка не прозвучало.