Разрешение проблемы Проклятия достигло теперь критического уровня. Это насущней, чем даже Турнир, который состоится меньше чем через неделю. Я бросаю звезды в школьную мишень, пока руки не начинают гореть, потом беру Майлза в город и прошу мистера Фитцпатрика заказать для меня новую биографию Шекспира: самую подробную из тех, что можно найти. Знаю, не стоит надеяться на то, что доктор Клиффтон быстро решит проблему с Исчезновениями голоса. Он не потратил годы в подготовке к нему, как было, когда исчезла музыка. Так что каждый вечер я наспех делаю домашнее задание, а потом засыпаю под утро с маминым томиком Шекспира, открытым на коленях.
Я так устала от этого режима, что за три дня до Турнира засыпаю посреди лабораторного занятия доктора Дигби, и Беас приходится толкнуть меня локтем, чтобы разбудить.
Открываю глаза и замечаю цитату, которую она написала на колене.
– Нравится? – спрашивает Беас, когда замечает, что я смотрю на надпись. – Я это написала частично в твою честь.
Я почти давлюсь, думая, что она каким-то образом угадала насчет Уилла, пока не узнаю слова. Они не о моем Уилле. Они Шекспира. Я сажусь и опускаю подбородок на руки.
– Так легче? – спрашиваю с надеждой, показывая на ее колено. – Забыть Тома?
– Нет, – коротко отвечает Беас и прикрывает написанные слова юбкой, – не легче.
Потом она пинает меня под столом:
– Найдешь что-нибудь, чтобы привязать Шекспира к этому? – спрашивает она.
Я вытаскиваю листок блокнота.