Келси повернулась и подошла к Мерну, который все еще болтался в мощных руках Элстона, пока Кибб связывал ему запястья.

– Итак, Мерн, что ты скажешь в свое оправдание?

– Ничего, Ваше Величество. – Он избегал ее взгляда. – Мне нет оправдания.

Она пристально смотрела на человека, который вонзил нож ей в спину и тайком провел лорда Грэма в Королевское Крыло. Он был предателем и заслуживал смерти. Но вдруг ей вспомнилась та ночь у костра, слезы в его глазах во время гадкой сцены с леди Эндрюс. Карлин не питала сочувствия к наркоманам, втолковывая Келси, что они слабы от рождения и зависимость можно использовать против них. Но Барти к таким вещам относился более снисходительно. Однажды он объяснил Келси, что зависимость – будто расселина в жизни человека. «Это глубокая расселина, Кел, и гибельная, но вокруг нее можно выстроить ограду».

Глядя теперь на Мерна, Келси обнаружила, что солидарна с Барти. Возможно, ей стоило бы разозлиться, но стоявший перед ней человек вызывал только жалость. Булава замечал все – Мерну наверняка стоило бы нечеловеческих усилий скрыть от него свою зависимость. Должно быть, он почти каждый день своей жизни проводил в состоянии жуткой ломки.

– Ты признаешься в измене, Мерн?

– Да.

Оглядевшись, Келси заметила, что остальные стражники теснее обступили их, не сводя холодных взглядов с предателя. Келси снова повернулась к Мерну, желая задержать их и продлить его жизнь.

– Когда ты стал наркоманом?

– Какое это теперь имеет значение?

– И все же?

– Два года назад.

– О чем ты, черт возьми, думал? – проревел Булава, не в силах больше сдерживаться. – Стражник Королевы, который сидит на наркотиках? Чем, по-твоему, это могло кончиться?

– Вот этим.

– Ты покойник.

– Я был мертв еще со времен вторжения, сэр. Но только в последние годы я начал гнить.

– Ах, бедняжка!

– Вы не представляете, что я потерял.

– Мы все многое потеряли, размазня поганая. – В голосе Булавы звенела холодная ярость. Он повернулся к Келси. – Лучше разобраться с этим здесь, госпожа, между нами. Разрешите нам прикончить его.

– Погоди. Элстон, ты не притомился?