На ее удивление, Эстер засмеялась.
– Ты говоришь так, будто это плохо. Любой разумный человек предпочтет жизнь смерти. Знаешь, что глупо на самом деле? Погибать за идею. Посмотри, где мы. Это Рим. Здесь христиан скармливали львам, потому что они не отрекались от веры. Разве бог не простил бы их за то, что они хотели жить? Если у человека перестает срабатывать инстинкт самосохранения, возможно, он жизни и не заслуживает.
– Ты шутишь? Виноваты христиане, а не римляне? Может, просто не надо было кидать их львам? Себе-то хоть не ври. Ты просто чудовище.
Эстер резко оборвала ее:
– Вам пора.
И добавила:
– Имей в виду, что со смертью Кэроу вся ее собственность переходит ближайшему родственнику. – Слабая безрадостная улыбка. – Ее преданной бабушке, конечно. Поэтому не пытайтесь получить доступ к счетам, не тратьте время.
С ее смертью, с ее смертью… Зузана больше ничего не слышала: в голове набатом гудели эти слова.
Эстер двинулась к холлу, и обезьяньи лапы охранников потащили их туда же.
– Одежду можете оставить себе, – сказала Эстер. – На здоровье. Да, и не забудьте растение.
Растение.
Это она про Элизу. За все время скандала девушка не пошевелилась. Эстер намеревалась выкинуть ее так же, как Мика с Зузаной, – на улицу, ни с чем.
А ну, заткнулись!
– По крайней мере, верните наши вещи.
Мик говорил так спокойно и сдержанно, что Зузана почти разозлилась. Как он может быть таким спокойным и сдержанным?
– Я давала вам такую возможность, – ответила Эстер. – Вместо этого вы принялись меня оскорблять. Это ваш выбор. Как я уже упоминала, в жизни приходится выбирать.
– Отдайте по крайней мере скрипку, – настаивал он. – У нас ничего нет, а нам еще домой добираться. Чтобы добыть денег на проезд, мне придется играть на площади.
Они, значит, будут побираться, а эта дрянь – сидеть здесь в роскошном отеле? Мик выскочил из холла и вернулся, прижимая к себе скрипку, как младенца.