К нему подбежала Кара, что-то выкрикивая на языке, которого Рин не понимала, не считая нескольких никанских ругательств.

Алтан поднял руку, призывая Кару к молчанию. Он спешился одним плавным движением и помог спуститься юноше. Оказавшись на земле, тот пошатнулся и схватился за лошадь, чтобы восстановить равновесие. Алтан подставил ему плечо, но тот отказался.

— Он там? — спросил Алтан. — Ты его видел?

Тяжело дыша, незнакомец кивнул.

— У тебя есть план? — спросил Алтан.

Тот снова кивнул.

О чем они говорят? Рин бросила вопросительный взгляд на Юнегена, но он тоже ничего не понимал.

— Ладно, — сказал Алтан. — Ладно. Ну ты и идиот.

А потом Алтан и Кара начали орать на юношу.

— Вот кретин…

— …тебя же могли убить…

— …чистое безрассудство…

— …как бы ты ни был силен, как ты решился…

— Слушайте, — сказал тот. Его щеки были белы, как снег. Он задрожал. — Я с радостью об этом поговорю, но сейчас через три раны из меня вытекает жизнь, и я могу в любой момент грохнуться в обморок. Может, подождете немного?

Алтан, Кара и незнакомец до конца дня не выходили из кабинета Алтана. Рин отправили за Энки, но потом Алтан недвусмысленно дал понять, чтобы она исчезла. Она слонялась по городу, скучая, не понимая, что происходит, и без приказов. Рин хотела расспросить остальных, но Юнеген и Бацзы ушли в разведку и не вернулись до ужина.

— Кто это? — спросила Рин, как только они появились в столовой.

— Тот, кто устроил такой спектакль из своего появления? Заместитель Алтана, — ответил Юнеген и сел на скамью напротив Рин. Он говорил презрительно и с фальшивой гордостью. — Единственный и неповторимый Чахан Сурен из Глухостепи.

— И что-то он не торопился, — проворчал Бацзы. — Он что, каникулы себе устроил?

— Так это брат Кары? Вот почему…

Рин не знала, как вежливо спросить о припадке Кары, но Бацзы прочитал ее любопытство по лицу.