– Ну, двести евро как-то можно было бы наскрести, – нерешительно сказала Мила.

На самом деле жалко тратить такие деньги на дурость. Сама ни за что не стала бы и дочку постаралась бы отговорить. Но сейчас, когда манекен уже лежал здесь, рассуждать о теоретической возможности его купить было легко и приятно.

– Да ну, – нахмурилась Люцина. – Слишком дорого. Мне же не для работы, а просто так. Для интерьера и настроения. Как-нибудь интересно его раскрасить и поставить в комнате. Чтобы всегда под рукой был вымышленный друг.

– Сиреневый вымышленный друг, – уточнила Мила.

– Никогда не знаешь, какого цвета твой вымышленный друг, пока не застукаешь его у себя в кухне, – кивнула Люцина. И села на диван рядом с матерью.

– Зато его даже красить не надо, – сказала она. – И так хорош.

– Все-таки интересно, откуда он взялся, – вздохнула Мила.

– Мне тоже. Будем проводить следствие. У нас с тобой как раз есть серые клеточки. У меня на юбке, у тебя на шарфе. В сумме не меньше, чем у Пуаро.

– …Я должна вам что-то сказать… – на этом месте Эляна предсказуемо умолкла и застыла в дверном проеме – ни туда, ни сюда.

Выглядела она одновременно решительно, испугано и вызывающе; с таким видом юные девицы обычно объявляют о намерении бросить школу, или немедленно выйти замуж, или и то и другое сразу, полным пакетом. Но не в двенадцать же лет!

– Что слу?.. – начала было Мила, но в этот момент раздался такой пронзительный визг, что у нее заложило уши.

– Что за?.. – присоединилась к ней Люцина; окончание фразы было поглощено визгом.

Пока Люцина и Мила бессмысленно таращились на Эльку, а она на них, сиреневый манекен вскочил с пола так резво, словно был не просто живым, а живым акробатом. И метнулся к Люцине. Та отпрянула, но не успела увернуться. Миг спустя манекен уже сидел у нее на коленях, обнимал пластмассовыми руками и, подвывая от ужаса, умолял тоненьким детским голоском:

– Защити меня! Не отдавай!

– Что это у вас? – почти беззвучно спросила Элька, пятясь обратно в коридор. – Кто оно?

– Мама, сними с меня это, пожалуйста, – чужим, незнакомым, очень спокойным голосом попросила Люцина. – Убери его куда-нибудь.

– Не отдавай меня Зверю! – взвыл манекен.

– Мяу! – тоненько пискнула Элька. И зачем-то повторила: – Мяу, мяу!

К этому моменту Мила окончательно перестала понимать, что происходит. Но мяуканье младшей дочери оказалось последней каплей, и она закричала:

– Немедленно прекрати мяукать! И без тебя…