– Твое путешествие ночью через весь город – это уже какой-то запредельный кошмар, – продолжил папа. – Страшный сон любого родителя. Хоть на цепь тебя теперь сажай до шестнадцати лет, чтобы точно никуда не сбежал.

«На цепь» – это, конечно, звучало ужасно. Но выглядело с моей точки зрения вполне справедливо. Так что я даже защищаться не стал. Просто не нашел достойных аргументов.

– С другой стороны, – неожиданно заключил папа, – ты большой молодец, что пошел провожать Наташу. Не оставил ее одну. Ее отец говорит, ты еще и вину на себя взял, хотя я совершенно уверен, что этот ваш ночной побег из дома – совсем не твоя идея. То есть, сын из тебя, конечно, вышел никуда не годный, нам с мамой здорово не повезло. Зато друг ты, как выяснилось, надежный. Уже кое-что. Не зря мы с мамой столько конфет и сосисок на тебя извели. Возможно, со временем одним хорошим человеком на земле станет больше – при условии, что ты в ближайшее время не сбежишь на Южный Полюс и там тебя не съест какой-нибудь хищный пингвин.

Я глазам своим не верил: папа улыбался. Весело, как будто я ничего не натворил. Я так обрадовался, что сказал:

– Я больше никуда не сбегу, обещаю. Но могу превратиться в звезду. В любой момент! Вы с мамой сами сказали, что это было бы здорово, так что теперь не пугайтесь.

– Судя по тому, какой ты горячий, ты уже в нее превращаешься, – вздохнул папа.

– Просто все происходит довольно медленно, – говорит Наташка. – А мы этого не учли!

Я лежу на деревянном полу, каждой клеточкой тела ощущаю впитанный им за день солнечный трепет и жар. Мне так хорошо, лениво и сладко лежится, что Наташке приходится говорить за двоих, я даже не киваю, только думаю: «Да. Да. Да». Но этого достаточно.

– Мы представляли, что превратимся, как в сказочном кино – раз, и все! А это медленный процесс. Очень много времени надо, чтобы человек превратился в звезду и при этом остался жив. Не сгорел, не взорвался.

И я снова думаю: «Да».

– Вот поэтому, – торжествующе заключает Наташка, – чем дальше, тем веселее и легче нам становится жить. А когда что-то вдруг идет не так, это не имеет значения. Вообще никакого! Потому что главное дело все равно делается, превращение происходит, а больше ничего и не требуется… Жалко, что я это так поздно поняла, но наверное понимание – тоже часть превращения. И раньше просто не могло случиться.

«Да, – снова думаю я. – Конечно, дружище. Еще бы!»

– Две горсти гороха, одна морского песка, – вздыхает Наташка. – Крылья бабочек, стекляшки, пуговицы, монеты. Эта моя дурацкая мятая коробка. И волшебное слово «трульнгугунгунгук». Такая чепуха. И так отлично сработала, скажи!