— Ну, мы уже стали свидетелями нескольких чудес… или событий, которые одинаково невозможны. Сколько еще?

Он наклонился, его голос опустился до интимного тона. — Мы до сих пор не были одни, поэтому у меня не было возможности спросить. Как ты себя чувствуешь? — Его свободная рука поднялась, и его ладонь проследил путь вдоль моей щеки. — Ты была удивительно спокойной после нескольких шокирующих откровений.

Я думала, что отвечу быстро, но это был Аркус. Он будет упорствовать, пока я не скажу ему правду.

— Потрясенной, — призналась я. — Испуганной. Решительной.

Я посмотрела на него. Фонари были зажжены, заливая свечение над палубой и освещая половину его лица золотом. Он медленно кивнул, но выглядел обеспокоенным. В том, что начиналось как утешительный жест, я положила руку ему на плечо, чувствуя твердость мышц под мягкой темной рубашкой. Съехавший воротник обнажил часть груди ниже ключицы. Не в силах помочь себе, я протянула руку к этому заманчивому треугольнику, с россыпью волос. Пульс прохлады встретил мои пальцы, но это было так же приятно, как и тепло. Даже лучше. Потому что это было от него.

И тогда я оказалась в его объятиях, пытаясь приблизиться к холодной, твердости его груди. Его руки так сильно обнимали меня, что я боялся, как бы они не сломали меня пополам. Я смеялась затаив дыхание.

— Я так скучал по тебе после того, как ты ушла, — пробормотал он, уткнувшись носом мне в шею. — Я так волновалась.

— Я тоже скучала по тебе. — Я и не догадывалась, до какой степени пока снова не увидела его.

— В следующий раз, когда ты пойдешь куда-нибудь, возьми меня с собой.

Я снова засмеялась, хотелось сказать что это не всегда может быть практично. Но мысль о практичности была отрезвляющей. Ничего не изменилось между нами. Или, даже наоборот все усложнилось. Он все еще был королем Темпезии, но теперь, несмотря ни на что, я была наследницей Судазийско трона. Я должна оттолкнуть его. Сказать ему, что это никогда не сработает. Те же самые отговорки, которые я говорила раньше, все тоже самое только умноженной в десятки раз.

Только ничто из этого не будет иметь значения, если мы не остановим Евруса от освобождения Минаксов из Обскурума. В этом была разница. Вот что изменилось. Когда ты не знаешь, есть ли завтра, то быстро поймешь, что важно. Я не могу позволить себе потратить впустую моменты с ним.

Когда он ослабил объятия, я сильнее сжала его, сказав ему без слов, что его чувства ко мне не были односторонними. Его губы прижались к моим волосам, и я вдохнула его запах, который одновременно был успокаивающим и захватывающим. Наконец, он немного отодвинул меня. — Я заставляю тебя мерзнуть. Ты дрожишь.