– Да, – сказала она, и каждое слово отозвалось в ней мукой. – Сделай это.

– Сомневаюсь, что еще хоть одна молния сработает, – сказал Натаниэль, поворачиваясь к Наставнице. – Я должен попробовать что-нибудь еще. Дайте мне минуту.

Он закрыл глаза.

Свободная ладонь Элизабет сжалась, когда она сделала шаг назад, к Сайласу. Тот безучастно смотрел на крепостной вал; ветер шевелил его волосы, кое-где выбившиеся из-под ленты. Она ухватилась за последнюю надежду.

– Неужели ты ничего не можешь сделать? – спросила она его.

– Чудеса мне неподвластны, мисс Скривнер. – Его губы едва шевелились, будто он действительно выточен из камня. – Я не могу сражаться с этим существом, ведь это творение моего бывшего хозяина. Приказы Бальтазара запрещают мне так поступать даже спустя столетия после его смерти.

Элизабет замялась, когда ей в голову пришла идея. Утверждение Сайласа не являлось истиной на сто процентов. Если она освободит его, то он больше не будет скован ни приказами Бальтазара, ни чем бы то ни было еще. Он мог бы предотвратить все – лишь у него имелась сила спасти их.

– Я не стал бы, – пробормотал демон. – Вы знаете, что я против.

Его тон заставил ее похолодеть.

– Мне очень жаль, – сказала Элизабет, хотя и не была уверена, из-за чего именно сожалеет: из-за своей мысли или голода в глазах Сайласа.

Он склонил голову. Неожиданно его глаза расширились.

– Вниз, – выпалил он. – Ложись!

Она впервые услышала, как демон повысил голос. Все перевернулось с ног на голову, когда он схватил ее и Натаниэля и швырнул на землю. Малефикт поднялся над крепостным валом, из его рта и ноздрей валил дым, глаза сверкали мерзкой колдовской зеленью. Сайлас прижал их к земле, когда огромная рука скользнула по зубцам. Ветер завывал над Элизабет. Ужасная затягивающая в себя серость затуманила ее сознание. Она чувствовала себя так, будто жизнь стала оплывающей свечой, которую швыряет шторм. Ее слух померк, а зрение потускнело. Прежде чем мир, словно в калейдоскопе, раскололся на части, она увидела извержение зеленого пламени.

Отрывистые звуки. Движение. Зов.

– Элизабет! – Голос, напряженный от едва сдерживаемых эмоций, принадлежал Натаниэлю. – Элизабет, ты слышишь меня?

Его лицо нависло над ней бледным расплывчатым пятном в темноте. Сажа покрывала его щеку, а в ночи позади кружились зеленые угольки. Одной рукой он прижимал ее к себе, а другой схватил за руку, отчаянно сжимая. У нее перехватило дыхание, когда она увидела свои пальцы, сморщенные и лишенные цвета. Однако пока девушка смотрела ни них, следы от прикосновения малефикта рассеялись. Чувствительность вернулась к руке покалываниями тысяч иголок и булавок.