В тот памятный вечер меня попросили срочно сбегать в аптеку. Внезапно пролился сироп от кашля – противная липкая жидкость, которой три раза в день пичкали моего брата. И меня попросили купить лекарство в ближайшей аптеке.

Стояла поздняя осень: рано темнело, и высокие деревья на нашей улочке странно и гулко шумели, поднимая к небу свои оголенные ветви. Листья давно свалились вниз, и их смели дворники. Но снега не было, впрочем, как и дождя. Только промозглый сырой холод, какой бывает только в конце октября.

Ольга привычно обозвала меня безмозглой дурой, видя, как я уперто шнурую любимые конверсы: мол, по такой погоде лучше носить ботинки, а не кеды. Мысленно я послала ее вон, а вслух заметила, что до аптеки два шага и мне будет отлично в кедах.

– Не мороз же, – буркнула я и выскочила за дверь.

До аптеки действительно было рукой подать, следовало лишь миновать двор и выйти через квадратную арку на освещенную улицу. Я торопилась, привычный и знакомый до последнего камешка двор не пугал своей темнотой. Все тут казалось своим, родным, привычным. Поэтому, оказавшись в арке, я не обратила внимания на двух высоких подростков, которые увязались за мной.

Один из них пихнул меня в плечо, другой дернул за капюшон, и я чуть не упала.

– Куда торопишься, красавица? – хохотнул парень в короткой синей куртке.

– Какая она красавица? Ты ее рожу видел, Жека? – фыркнул второй, лохматый и прыщавый.

– Пошли вон! – крикнула я и рванула к выходу из злополучной арки, но меня остановили.

– Кто должен пойти вон? Повтори! А ну-ка доставай свой телефончик. И карманы покажи! Быстро, курица, кому сказал! – прикрикнул пацан в синей куртке и протянул к моему лицу ладонь с растопыренными пальцами.

Что он хотел со мной сделать, я так и не поняла, потому что арку вдруг заполнили странные черные птицы. Они залетели внутрь, захлопали крыльями и темным вихрем обрушились на головы придурков.

– Это еще что такое? – заорал один.

– Какие-то сумасшедшие птицы, бежим! – крикнул другой.

Оба припустили, а я осталась одна в промозглом холоде осеннего вечера. Птицы меня не трогали. Они пронеслись вдоль арки темной тучей и пропали, растворившись среди низких облаков.

Мне следовало бежать домой и рассказать все отцу, но я уныло подумала о том, как разорется Ольга, узнав, что я не купила дурацкий сироп от кашля. Поэтому пришлось сжать всю волю в кулак и выбраться на улицу, залитую светом фонарей. Я почти физически ощущала, как сияет в желтом свете мое пятно на лице. В ушах все еще стоял голос одного из пацанов, наполненный издевкой.