Я смотрела на него и молчала: не знала, что сказать. Спокойный, ровный тон его слов рвал мое сердце на кусочки. Что случилось и почему он так говорит?

– Уходи к Акаме, – еще раз повторил ворон Иоко и пропал.

Я осталась лежать на кровати, чувствуя, как по щекам текут слезы.

4

Правильно, девочки только и умеют, что рыдать о своей безответной любви. Я испытывала к Иоко сильные чувства и считала своим, а он меня предал. Ударил меня, бросил и велел убираться, сказав, что я слабая и глупая. Ну, прямо он этого не сказал, но четко дал понять, что я тут не нужна. У него, видите ли, какая-то своя миссия, которую надо выполнить. Миссия по защите портала, что ли?

Я как следует наплакалась, съела несколько шоколадных конфет, выпила чаю и почувствовала, что стало легче. Грусть не ушла, но уже не так пекло и жгло на сердце и не таким сплошным потоком лились слезы из глаз.

А затем ко мне пришел Зоман. Принес связку бананов, еще конфет и небольшую белую коробку, перевязанную тонкой белой ленточкой.

– Посмотри, что тут, – сказал он и довольно улыбнулся.

Ну что там может быть такого, что заинтересует меня и разгонит печаль? Я нехотя потянула за ленту, открыла крышку, обтянутую белым атласом (невероятное изящество!), и увидела… Что бы вы думали?

Конверсы. Новенькие белые конверсы со звездочками сбоку и белыми длинными шнурками.

– Боже мой… – выдохнула я, хватая кеды. – Где ты их взял?

– Моим слугам пришлось постараться, – улыбнулся Зоман. – Надеюсь, они подойдут. Это тебе от меня, милая София.

Он подошел ко мне, вытер мокрые щеки и велел больше не рыдать.

– Отдыхай, а как только загорятся красные фонари, мы с тобой снова приступим к занятиям. Мою ученицу больше не сможет поколотить любой чародей. Не такой уж твой Иоко и сильный.

И Зоман ушел.

5

Я погрузилась в бесконечную грусть. Конечно, у меня еще оставалось рисование: обучение у Зомана и постоянные поиски Дерева-портала совсем не оставляли времени на это занятие. А теперь, сидя на ковре у горящего камина, я вдруг поняла, что очень, очень хочу взять в руки карандаш. Мои принадлежности по-прежнему хранились в отдельном кармане рюкзака, и я вытащила заметно похудевший альбом, подержала его некоторое время в руках, всматриваясь в белые нетронутые страницы, затем достала простой карандаш и резинку. Сегодня не будет ярких цветов и нежных переливов красок. Только четкость и выразительность грифеля.

Штрихи выходили немного грубоватыми и резкими. Я почти не стирала, рисунок удавался сразу, каждая линия или черточка оказывалась верной. Даже немного неправильный разворот головы лишь подчеркнул пронзительность глаз и решительное выражение лица. Длинные пряди волос, высокая шея, точеный подбородок и ямочка на нем – я рисовала Иоко и торопилась запечатлеть его лицо на бумаге, словно боялась, что он забудется, сотрется под гнетом повседневных дел. Словно мне угрожал утратой памяти сам замок Мертвяка, и потому мои пальцы торопливо старались запечатлеть на бумаге любимый образ.