— Вендаваль, Ирифи… — клокотало у Изольды в горле, пока кулаки молотили по воде. Холодные брызги летели во все стороны. Понадобилась целая минута, чтобы принцесса пришла в себя и перестала барахтаться как одержимая. Утонуть в полупустой ванной ей совершенно не грозило, а вот хозяин харчевни наверняка очень скоро обнаружит мокрые разводы на потолке этажом ниже.
Эта прозаичная догадка окончательно усмирила Изольду, и, вцепившись в бортики своей купальни, она выкарабкалась из нее и опустилась на пол. Голая спина мигом покрылась гусиной кожей, с волос противно закапало.
— Шторма и северные бури, почему так холодно?
Поднимаясь с колен, Изольда потянулась к поленнице, чтобы подбросить дров на каминную решетку. Единственная трухлявая головешка, которую она сунула в очаг перед тем как купаться, давно прогорела. Но внезапно в висках гулко застучало.
«Ну нет, — ладони упрямо стиснули голову, — на сегодня с меня хватит видений».
И, твердо решив отогнать дурноту, колдунья несколько раз медленно вдохнула. К сожалению, это не помогло: возвратившаяся пульсирующая боль эхом отдалась в затылке.
— Исгерд, оставь же меня в покое! — простонала Изольда, с трудом вставая.
И хотя в глубине души зрела догадка, что к ее слабости не имеют отношения ни воспоминания терновой принцессы, ни колдовство, разобраться с новой напастью Изольда не успела. Стоило сделать пару неверных шагов, как ее согнуло пополам безжалостным спазмом.
— Ох! — Из легких будто выбили воздух одним ударом, ноги подкосились. Неожиданная необъяснимая слабость нашла на колдунью. И следом за незримыми тисками, сковавшими тело, из ниоткуда к ней воззвал беззвучный голос, лязгающий, как удары кирки о твердый гранит.
Поначалу разобрать слова было непросто: они звякали невнятно и растворялись в болезненном биении крови в венах. Но постепенно звуки обрели поразительную ясность. Глухой стук в ушах, животе, горле множился и сам по себе складывался во фразы:
Мысленный приказ действовал подобно терновой магии, но власть его была намного глубже, ведь в отличие от колдовства он исходил извне, силясь смести, подчинить дух девушки. А она, вслушавшись, уже не могла выбросить навязчивую идею из головы.
Мешкать больше не было мочи. Спина вдруг выпрямилась, ноги сами понесли к запертой на засов двери.
— Нет! — воспротивилась колдунья, вспомнив наконец, что она совершенно голая.