Безошибочно истолковав ее ищущий взгляд, седой фейлан махнул рукой в сторону дальнего флигеля:

— Или вы желаете сразу навестить своего болящего друга в лазарете?

Принцесса кивнула, изучая низкие — в два этажа — постройки, над которыми высилась, как зоркий страж, квадратная многосаженная башня. Таальвен же, оглушенный вездесущим звоном в ушах, не хотел ничего, кроме как вернуть привычное состояние и рассеять наконец мглистую пелену перед глазами. Но подобного Кетиль не предлагал.

— Раз ни одежда моя, ни звания ни о чем вам не говорят, проясню: я — один из старших в Уделе душеловов. — Он приосанился. — В общей сложности нас пятеро, но двое с прошлого месяца в отъезде. Так что вечером милости прошу за трапезный стол к оставшимся братьям — стулья как раз пустуют.

Шишковатые пальцы, освобожденные от тесноты перчаток, потянулись к гнутым лепесткам наплечников, расшнуровали их.

— По форту можете перемещаться открыто, запертых комнат у нас нет. Но к конюшням лучше не приближаться: некоторые боевые скакуны признают лишь одного хозяина… в башню также попрошу не входить: порог ее переступают только фейлапы… В остальном никаких запретов. За всем, что понадобится для врачевания, обратитесь к знахарю.

Вручив накидку и дорожный доспех помощнику, Кетиль собрался удалиться, но обретший голос Лютинг бросил ему вдогонку:

— Дорого нам обойдется твое радушие?

Старый душелов ухмыльнулся, будто кот, накрывший мышиную норку когтистой лапой. Желваки на его высоких скулах исчезли.

— Кроме беседы и нескольких откровений, над которыми я бьюсь который день подряд, мне от тебя ничего не нужно…

* * *

Хёльмвинд пребывал в беспамятстве, таком глубоком и безвозвратном, что пробудить его сумела бы лишь колдунья, наславшая тяжелый сон. Изольда верила: в конце концов, Вея Эрна так и поступит, получив от ветра все требующиеся сведения. И раз сама она помочь ничем не могла, то покинула тесную клетушку врачевателя, стараясь выбросить из головы образ истыканной чертополоховыми колючками руки в синих кровоподтеках.

«Наверняка Роза Ветров не придумала, как иначе связаться со своим подопечным, — уговаривала себя принцесса, — она делает это от безысходности…»

Но боль, которую совершенно точно испытывал верховный владыка, побуждала ее собственное запястье ныть и дергаться. Что именно стряслось с ветром? Совершенно точно утопленницы Лотарэ вынесли его из болота, как все обстояло потом, было не разгадать.

По пути в келью Таальвен пересказал, чем кончилось дело во дворце Давена Сверра после того, как колдунья его покинула, и, прибавив пару обрывистых замечаний насчет своего знакомства с Кетилем, вновь погрузился в размышления.