— Я представила вас как своих гостей, но, боюсь, у здешних правителей особые привычки обращения с друзьями… — Каблуки ее не доставали до пола.

— Спорим, ты превзошла их в чудачестве, швырнув нас за решетку, — заявил верховный. — О виселице я вообще молчу.

Медленно заливаясь краской, принцесса пробормотала:

— Я приказала страже и начальнику помалкивать о заключении — во избежание слухов.

По сути, ей не следовало переживать из-за сплетен подданных. Особенно после неразберихи, учиненной терновой ведьмой. Но ту, поди, занимала одна Роза Ветров. Изольде Мак Тир же предстояло решить, как распорядиться неожиданно обретенной властью. И хотя к правлению ее готовили с детства, способ, которым принцесса заполучила королевство, восхищенный страх в глазах придворных, полное незнание законов Тьер-на-Вьёр и собственных, дарованных терновником возможностей сводило с ума.

— Ты решила окончательно? — уточнил Лютинг, в отличие от ветра не покидавший своего места.

Изольда, застывшая изваянием, заморгала.

— Я о горловинах ветряных труб.

— Они принадлежат Хёльмвинду. Я лишь взяла их на хранение, а теперь возвращаю… в надежде облегчить бремя прошлого, насколько удастся.

— А если не удастся?

В окружении добротной деревянной отделки приморский королевич выглядел истинным владыкой. Несложно было представить непоколебимую мрачную фигуру в темных одеждах на королевском троне. Ему, без сомнения, пошла бы каменная угловатость узоров, как шла седина в отросших взлохмаченных волосах.

«Прекрати!» — отчитала себя принцесса, усмиряя воображение, и промолвила: — Доверимся Хёльму… Вея Эрна ближе ему, чем кому бы то ни было. Он убедит ее в искренности наших намерений, желании помочь, невзирая на прежние недомолвки…

Ядовитый взгляд Таальвена Валишера переметнулся к фигуре, отрешенно блуждающей по залу. Уста будто бы вопрошали:

«Слышал, Северный ветер? На тебя возложено неслыханное доверие!»

Но назиданий вслух не последовало. И Хёльмвинд не дрогнув вернулся к Изольде и Таальвену.

— Я уеду завтра утром. Дай мне коня и вели нигде не задерживать.

Белая ладонь бесцеремонно сгребла с подушки костяные наконечники, в следующее мгновение макушка верховного непростительно возвысилась над монаршей.

«Конец здешнему этикету», — грустно усмехнулась колдунья, посматривая на четыре глубокие полосы на щеке ветра — свидетельство ее гнева.

— Я придумаю для тебя какую-нибудь грамоту или печать…

— Обойдемся без печатей, — ответствовал ветер, спуская ниже чертополоховый браслет. Вся троица украдкой поморщилась от двусмысленности замечания. Отныне незримых меток им хватит на целую жизнь.