– Я… Я поняла бы это. Почувствовала бы.

– Я же игрок, не забывай. – Серые глаза буквально впились в Клодию. – Я играю с королевой. С Тюрьмой. Игры научили меня избегать лишней откровенности. – Смотритель сделал паузу, чтобы отдышаться, снежинки так и вязли в его бородке. – Может, я люблю тебя сильнее, чем ты способна представить. Но раз уж посыпались обвинения, я тоже в долгу не останусь. Ты, Клодия, любишь только Джареда.

– Не приплетай сюда Джареда! Ты мечтал сделать дочь королевой. Какую именно дочь, не важно. На моем месте могла оказаться любая.

Смотритель отступил, словно его оттолкнула гневная отповедь Клодии.

– Марионетка! – вдруг усмехнулся Рикс.

– Что?!

– Марионетка, кукла, старательно вырезанная одиноким человеком из полена. Кукла оживает и мучает создателя.

– Прибереги свои байки для представлений, чародей, – хмуро посоветовал Джон Арлекс.

– Сир, это и есть мое представление. – На миг хриплое карканье Рикса превратилось во вкрадчивый голос Сапфика, и все уставились на него сквозь снегопад. Но Рикс лишь продемонстрировал свою беззубую улыбку.

Тюрьма завыла и, словно в приступе бешенства, стала засыпать их снегом. Аттия подняла голову и заметила, что на статуе уже наросли сосульки. Снег белел в изгибах ладони Сапфика, лип к перьям на плаще. В его глазах блестел лед, лицо быстро индевело. Кристаллы срастались в белую корку, словно статую поразил какой-то нечеловеческий вирус.

Сидеть стало невыносимо, и Аттия вскочила:

– Мы тут насмерть замерзнем. И бог знает что творится в других местах.

Клодия мрачно кивнула:

– Появление Кейро в осажденном поместье – гарантия катастрофы. Эх, знать бы, где Джаред!

– Я принял решение. – Ядовитый шепот Инкарцерона доносился отовсюду.

– Прекрасно. – Смотритель посмотрел на снеговые тучи. – Я не сомневался, что ты образумишься. Покажи мне дверь, а я позабочусь, чтобы тебе вернули Перчатку.

Тишина. Затем со смешком, от которого по спине у Аттии поползли мурашки, Инкарцерон пророкотал:

– Джон, неужели ты считаешь меня дураком? Сначала Перчатка.